23.1. Накануне войны

23.2. Вступление СССР во вторую мировую войну. Первый период Великой Отечественной войны

23.3. Коренной перелом в ходе войны

23.4. Истоки Победы

Историография войны до середины 1980-х годов носила чрезвычайно идеологизированный, догматический и конъюнктурный характер. Из книги в книгу кочевали стандартные формулировки и оценки событий. Иногда они менялись в угоду правящим лицам. При Сталине много писали о полководческом гении генералиссимуса, при Брежневе едва ли не центральное место в войне заняли события под Новороссийском. Фальсифицировались и замалчивались документы, имена государственных и военных деятелей. Хотя был накоплен значительный фактический материал по военной истории, были серьезные труды по истории войны, работе тыла, многие проблемы оставались за рамками научных исследований. В то время как в других странах — участницах второй мировой войны были созданы обобщающие труды в десятки томов, подсчитаны потери до одного солдата, написана история едва ли не каждой роты.

Начиная со второй половины 80-х годов ситуация с изучением Великой Отечественной войны стала улучшаться. Опубликованы новые источники, работы зарубежных авторов, без искажений изданы некоторые мемуары советских военачальников и руководителей экономики, появились новые и разные подходы к важнейшим проблемам этого периода: советско-германские отношения предвоенного времени, причины поражений Красной Армии на первом этапе, роль союзников и их поставок, источники Победы и др. Происходит отказ от однозначных оценок. Историки обратили внимание на новые проблемы — коллаборационизм, массовое сознание в годы войны и т.п.

23.1. Накануне войны

Причины и истоки Великой Отечественной войны безусловно следует искать в сложном клубке международных отношений предвоенных лет, особенно в событиях 1939 г., кульминацией которых разделе Польши и присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии (сентябрь 1939 г.), война с Финляндией (ноябрь 1939 г. — март 1940 г.), включение в состав СССР Прибалтики, Северной Буковины и Бессарабии (лето 1940 г.). Все эти действия явно подтверждают имперские устремления Сталина в этот период.

В числе аргументов в пользу сближения с Германией, по всей видимости, был и расчет использовать противоречия в лагере империализма. Сталин надеялся, что война двух империалистических группировок приведет к ослаблению как Германии, так и Англии с Францией, чем сможет воспользоваться Советский Союз.

Таким образом, оценивая действия сторон в 1939 г., следует сказать: ответственность за то, что была упущена возможность создания системы коллективной безопасности в Европе и тем самым предотвращения развязывания второй мировой войны, ложится как на Англию и Францию, так и на руководство Советского Союза. Взаимоотношения сторон складывались в атмосфере недоверия и тайных замыслов. Каждая из сторон пыталась решить свои проблемы за счет другой. В итоге в выигрыше оказался фашистский рейх, избежавший войны на два фронта и приступивший к реализации своих планов по территориальным захватам в Европе.

Безусловно, советское руководство понимало неизбежность войны с Германией и готовило страну к этой войне. Период фактического сотрудничества с фашистским рейхом был довольно короток. Уже с ноября 1940 г. намечается постепенное охлаждение советско-германских отношений. СССР предпринимает дипломатические демарши (хотя и очень осторожные) на вторжение Германии в Грецию и Югославию, ввод немецких войск в Румынию и Финляндию и другие подобные действия.

О подготовке к войне свидетельствует и внутренняя политика советского руководства: ужесточение законодательства в сфере трудовых отношений, введение уголовной ответственности за нарушения в этой области. Предпринимались усилия по оснащению армии современной техникой; укреплению офицерского корпуса (в 1940 г. создано 42 новых военных училища, почти удвоено число слушателей военных академий, образованы многочисленные курсы по подготовке младших лейтенантов).

Весной 1941 г. к советскому руководству широким потоком потекла информация о подготовке Германии к нападению на СССР. Об этом сообщали советские разведчики из разных стран, деятели международного коммунистического движения, сведения об этом шли по дипломатическим каналам. Ближе к лету даже стала известна точная дата нападения Германии на СССР — 22 июня 1941 г. Но в то же время ряд шагов Сталина и его окружения в последние предвоенные месяцы могут вызвать недоумение. Уже имея представления о намерениях Гитлера, Сталин заключает 10 января 1941 г. торговый договор с Германией, согласно которому поставляет ей продовольствие, стратегическое сырье. Из Москвы выдворяются дипломатические представители Бельгии, Норвегии, Югославии. Тем самым Советский Союз как бы соглашается с включением этих стран в германский рейх. И самый одиозный шаг:

сообщение ТАСС от 14 июня 1941 г., в котором говорилось о неизменно дружеских отношениях СССР с Германией. Сообщение, опубликованное в печати, явно дезориентировало население и было, казалось бы, нелогичным в преддверии неизбежной войны с Германией. Сюда же стоит отнести разрешение немцам на “розыск могил” немецких солдат, погибших в первую мировую войну и захороненных на нашей территории. В результате перед самой войной по тылам наших войск ходили группы германских разведчиков под видом “розыска могил”. Войскам ПВО было запрещено сбивать немецкие самолеты, неоднократно нарушавшие наше воздушное пространство и свободно ведшие разведку.

Наиболее распространенная точка зрения, объясняющая все эти “странности”, состоит в следующем. Сталин прекрасно понимал неготовность страны к войне и хотел оттянуть ее, выиграть еще какое-то время для повышения обороноспособности. А для этого было решено демонстрировать дружелюбие в отношении Германии, чтобы не дать ей повода для развязывания войны. Причем в конечном итоге страх перед провокациями и желание избежать войны в 1941 г. переросли у Сталина в маниакальную уверенность в исполнимости этого желания, в “ослепленное упрямство”, которое вступает в конфликт с аргументами ума. В результате Сталин, несмотря на все сведения, поступавшие к нему в последние дни и часы перед нападением Германии и свидетельствовавшие о скором начале войны, так и не решился на единственно верный шаг — привести армию в полную боевую готовность, объявить мобилизацию.

В последнее время получила широкое хождение и вызвала большие споры теория превентивной войны Германии против Советского Союза, изложенная в ряде книг В. Суворова. Согласно этой теории, Сталин действительно хотел оттянуть время вступления СССР в войну и готов был платить за это самую высокую цену. Но это время нужно было ему не для подготовки страны к обороне. Сталин рассчитывал сам нанести удар по Германии. Это желание вообще-то является логичным завершением действий советского Руководства в 1939—1940 гг. Заключая пакт о ненападении в 1939 г., Сталин надеялся, что Германия и Англия с Францией в затяжной войне истощат друг друга. А Советский Союз включится в войну на заключительном этапе, разгромив обе ослабленные капиталистические группировки и осуществив давнюю большевистскую мечту о мировой революции в сталинском понимании.

И весной 1941 г. советское руководство (а вернее, лично Сталин), предположительно, приняло решение о начале подготовки нападения СССР на ослабленную войной Европу. В принятии столь важного решения свою роль якобы сыграли представления Сталина и его окружения о характере войны и о перспективах ее развития. Она оценивалась как империалистическая, при этом прогнозировалось ее неизбежное перерастание в революционную, т.е. Сталин надеялся, что трудящиеся европейских стран, недовольные тяготами военного времени, выступят против своих правительств и поддержат наступление Красной Армии. Недаром на рубеже 1940—1941 гг. отмечается активизация деятельности Коминтерна в оккупированных Германией странах.

О подготовке СССР к наступлению свидетельствует, казалось бы, ряд фактов: назначение в 1941 г. начальником Генштаба Г.К. Жукова, победителя на Халхин-Голе, хорошо проявившего себя во время январской штабной игры, на которой отрабатывались варианты наступательных действий; нарастающее пополнение, но еще не в мобилизационном порядке, частей в западных округах; передвижение пяти армий из глубины страны на запад; создание на Украине сильного оперативного кулака из 60 дивизий, формирование там воздушно-десантного корпуса, реорганизация четырех стрелковых дивизий Украинского округа в горные (в равнинной в основном Украине); строительство аэродромов вблизи западной границы, передвижение к границе военных складов, что имеет смысл при подготовке именно к наступлению; разоружение укрепленных районов на старой границе и пренебрежение к строительству их на новой; речь Сталина 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий, в которой советский лидер так сформулировал основную задачу: настало время “от обороны перейти к военной политике наступательных действий”. После этой речи в мае-июне 1941 г. предпринимаются шаги по изменению партийной и политической пропаганды среди населения и в Красной Армии. Суть этих изменений в том, что наиболее серьезным противником СССР является Германия, военное столкновение с ней не за горами, причем необходимо готовиться к наступательным действиям. Диссонансом в этом ряду звучит только упомянутое сообщение ТАСС от 14 июня 1941 г.; в Генштабе в мае 1941 г. после речи Сталина 5 мая был разработан план “упреждающего удара” Красной Армии, согласно которому предполагалось основной удар нанести с территории Украины через Чехословакию, отсекая Германию от ее южных союзников и румынской нефти.

И вроде бы этот план начал реализовываться на деле. Но для окончания подготовки армии, завершения концентрации войск для наступления в июне 1941 г. требовалось еще некоторое время, возможно, несколько месяцев. Именно это время и хотел выиграть Сталин, демонстрируя дружелюбие в отношении Германии. Но все эти факты имеют и другое объяснение. Сталин не собирался нападать на Германию первым, но в случае ее агрессии против СССР планировал отразить первый удар на границе и с помощью мощных наступательных действий разгромить врага на его территории.

В любом случае, летом 1941 г. столкнулись два крупномасштабных замысла, каждый из которых нес в себе огромные опасности для всего человечества. Гитлер лишь опередил Сталина в начале осуществления своего замысла. Наши же войска оказались неготовыми ни к наступательным, ни к оборонительным действиям.

23.2. Вступление СССР во вторую мировую воину. Первый период Великой Отечественной войны

22 июня 1941 г. фашистская Германия напала на СССР. Согласно плану “Барбаросса” (плану нападения Германии на СССР), немецкое командование рассчитывало за несколько месяцев овладеть важнейшими промышленными и политическими центрами нашей страны — Москвой, Ленинградом, Донбассом и другими, разбить основные силы Красной Армии уже в первых сражениях и не допустить их отступления вглубь страны. Осуществить свои цели оно предполагало путем согласованных действий четырех группировок— Финляндской, групп армий “Север”, “Центр”, “Юг”, нанесением мощных ударов своими танковыми и механизированными соединениями во фланги и тылы Красной Армии.

Германия и ее союзники сосредоточили на границах СССР 164 дивизии численностью 4 733 990 человек, 41 293 артиллерийских орудия и минометов, 3899 танков, 4841 самолет.

Советский Союз в приграничных округах имел 174 дивизии численностью 2 780 000 человек, 43 872 орудий и минометов, 10 394 танка (из них 1325 — Т-34 и КВ) и 8154 самолета (из них 1540 — новых конструкции).

В приграничных сражениях советские войска потерпели сокрушительное поражение и вынуждены были отступить. К середине июля 28 советских дивизии оказались полностью разгромленными, 70 дивизии потеряли свыше 50% своего личного состава и техники. Общие людские потери составили свыше 1 млн. человек. Всего было потеряно 3 468 самолетов, около 6 тыс. танков, более 20 тыс. орудий, 30% всех запасов боеприпасов, 50% всех запасов горючего и фуража. Наибольшие потери понесли войска Западного фронта. К 10 июля немецкие войска продвинулись вглубь советской территории: на главном, западном, направлении на 450— 600 км, на северо-западном — на 450—500 км, на юго-западном — на 300—350 км.

Для сравнения: немецкие потери за тот же период составили около 100 тыс. человек, 900 самолетов, менее 1 тыс. танков. В чем же причины столь катастрофического начала войны для нашей страны?

Прежде всего стоит сказать о степени готовности СССР к войне, причем реальной, а не по оценке советских лидеров. Сюда в первую очередь нужно отнести боеготовность вооруженных сил: их размещение, техническое оснащение, боевую подготовку.

Из приведенных данных видно, что в количественном отношении немцы имели преимущество лишь в личном составе, а по основным видам вооружений было либо равенство, либо даже наше преимущество. При этом можно определенно говорить о качественном превосходстве лишь фашистской авиации над советскими самолетами старых марок. Новых же самолетов (ЯК-1, МиГ-3, ЛаГГ-3) было мало. Во всех остальных видах вооружений заметного качественного превосходства у немцев не было. Мы уже имели на вооружении такие танки, как Т-34, КВ, которые по некоторым параметрам даже превосходили танки противника, причем в достаточном количестве — 1325 против 1634 немецких средних танков Т-111, Т-1У.

Таким образом, и большого качественного превосходства немецкой техники не было. А значит, на первое место выходит вопрос об использовании имевшихся сил Красной Армии, об умении правильно ими распорядиться. Вот этого-то умения и не хватило нашему военно-политическому руководству. Были допущены ряд крупных политических ошибок и просчетов военно-стратегического характера. Среди таких просчетов и ошибок традиционно называют следующие.

1. Просчет в определении возможного времени нападения гит-яеровской Германии. В результате мы отстали в концентрации войск, в создании мощных наступательных группировок, враг добился превосходства в силах и средствах на главных направлениях.

2. Просчет с определением направления главного удара противника. Сталин настоял на том, что немцы основные силы сосредоточат на юге для захвата Украины, Донбасса — крупных сельскохозяйственных и промышленных районов. И именно поэтому советские войска усиливали прежде всего южное направление. Однако основной удар немцы нанесли на Смоленско-Московском направлении.

3. Еще одной крупной ошибкой военно-стратегического характера была неверная оценка советским командованием начального периода войны. Считалось, что обе стороны в этот период начнут боевые действия лишь частью сил, главные же силы вступят в войну недели через две, т.е. советское командование ставило на первом этапе войны ограниченные цели. Гитлеровцы же сразу ввели все имеющиеся силы в бой с целью захвата стратегической инициативы и разгрома противника.

4. Сказались и шапкозакидательские настроения — бить врага собирались на чужой территории, остановив его в приграничных сражениях, сразу же намеревались перейти в наступление. Поэтому войска не учили обороняться, не строили достаточно мощных оборонительных сооружений на новой границе, и все это сказалось уже в первые часы и дни войны.

Даже если принять версию о подготовке СССР к нападению на Германию первым, то перечисленные ошибки и просчеты не давали возможности добиться успеха в 1941 г. и в этом случае. Советским военным командованием предпринимались робкие попытки показать Сталину необходимость приведения войск в боевую готовность, объявления мобилизации и других мер. Однако Сталин категорически запретил это делать.

И здесь мы выходим на корень всех бед. Принимаем ли мы версию о подготовке Советским Союзом наступательных действий или же придерживаемся традиционной точки зрения, и в том и в другом случае основные истоки ошибок и просчетов лежат в той системе власти, которая сложилась в СССР в 30-е годы, в диктаторском единовластии, когда ошибки первого лица принимали судьбоносный характер для страны. Многие решения с далеко идущими последствиями принимались Сталиным единолично, а любое принципиальное несогласие с его взглядами могло быть быстро расценено как “противопоставление”, “политическая незрелость” со всеми вытекающими отсюда последствиями. Запуганность люден, утверждение стереотипа о гениальности лишь одного человека, необходимость обязательного одобрения любых решений Сталина практически не допускали возможности многовариантного анализа реальной ситуации, поиска возможных альтернатив. Тем самым были перекрыты каналы поступления объективной информации, оригинальных предложений, поиска нестандартных решений. Генсеку, как правило, говорили то, что он хотел слышать. Часто — пытались угадать его желания. Такая система власти востребовала не ум, талант и независимость, а умение угодить начальству, быстро выполнить его “гениальное” указание. И, как следствие, во всех эшелонах власти торжествовала некомпетентность.

Именно эта некомпетентность роковым образом сказалась на боевой подготовке Красной Армии перед войной. На протяжении предвоенных лет Наркомат обороны возглавлял дилетант К.Е. Ворошилов, его заместителем был С.М. Буденный. Во главе Главного артиллерийского управления наркомата стоял Г.И. Кулик. Всем им было присвоено звание маршала, хотя ни один из них не обладал военными знаниями в объеме батальонного командира. Под их руководством в армии насаждалась шагистика, в обучении войск допускалось много упрощений, условностей и все это существенно снизило боеготовность армии. С.К. Тимошенко, сменившим Ворошилова на посту наркома после бесславной войны с Финляндией, были приняты меры по улучшению боевой подготовки, но невозможно было за год наверстать упущенное за многие годы. В результате учиться всему этому пришлось на поле боя, что стоило жизни сотен тысяч людей.

Настоящим преступлением Сталина и его окружения против страны стали репрессии 30-х годов, которые были важным инструментом в установлении и функционировании диктаторского единовластия. Самым непосредственным образом они сказались на качественном уровне офицерского корпуса Красной Армии перед войной. В 1937—1938 гг. из армии было вычищено около 40 тыс. офицеров. Репрессии продолжались и в последующие годы, хотя их размах сократился. Особенно сильно пострадал высший командный состав. С 1937 по 1941 г. погибло 9 заместителей наркома обороны, 2 наркома ВМФ, 4 начальника Разведуправления Генштаба, 4 командующих ВВС, все командующие флотов и округов и многие другие. В общей сложности было уничтожено около 600 лиц высшего начальствующего состава. На фронтах Великой Отечественной войны за четыре года погибли и умерли от ран 294 генерала и адмирала. Репрессии привели к огромной текучести кадров: ежегодно получали новые назначения десятки тысяч офицеров. Летом 1941 г. в ряде военных округов до половины офицеров находились в занимаемых должностях от 6 месяцев до одного года. Уровень их военного образования не соответствовал требованиям времени. Только 7% командиров Красной Армии имели в 1941 г. высшее военное образование, а 37% не прошли даже полного курса обучения в средних военно-учебных заведениях. Для качественной подготовки офицеров среднего звена даже при наличии хорошо организованной системы обучения требуется, как показывает опыт, 5— 10 лет, не говоря уже о высшем командовании. Качество же обучения в тот период снизилось, так как из программ обучения изымались труды самых видных советских военных теоретиков, репрессированных в эти годы, — М.Н. Тухачевского, А.А. Свечина, А. И. Егорова и др.

Кровавые чистки сказались и на тех офицерах, которые оставались в армии. Многие боялись проявлять инициативу, принимать серьезные решения, так как в случае неудачи их могли обвинить в умышленном вредительстве. В атмосфере недоверия и подозрительности быстро продвигались по службе карьеристы и демагоги.

Публичное шельмование командиров подрывало доверие к ним со стороны красноармейцев. Возникло самое пагубное для военной организации явление — недоверие к комсоставу, что опять же сказалось на уровне боевой подготовки частей и соединений.

Все это самым страшным образом проявилось в тяжелые дни 1941 г., стало одной из основных причин поражений наших войск. Командиры боялись проявлять инициативу, принимать самостоятельные решения, ждали приказов сверху, рядовые не верили своим командирам, не умели обороняться, панически боялись авиации противника. В условиях высокоманевренной войны с массированным применением противником танков и авиации эти факторы приводили к тому, что советские войска попадали в окружение, часты были случаи паники, бегства.

Возникает вопрос: как можно было готовиться к какой-то наступательной войне при такой ситуации в армии? Видимо, это опять же является следствием полной некомпетентности и дилетантизма в высшем политическом руководстве страны. Понимал ли Сталин, как сложно подготовить командира полка, тем более командующего армией, фронтом? Понимал ли, что из 29 мехкорпусов, о которых он говорил в своем выступлении 5 мая 1941 г., большинство пока еще не стали реальной военной силой, не были полностью укомплектованы техникой и людьми? Видимо, не до конца. Сталин был, по существу, дилетантом в военных вопросах, но тем не менее считал себя вправе командовать. И его вмешательство в ведение боевых действии в ходе войны, как правило, приводило к огромным жертвам, крупным поражениям. Самый известный случай — его категорический запрет на отступление советских войск из Киева в августе-сентябре 1941 г., что привело к окружению и пленению более 600 тыс. наших солдат.

Неудачи первых месяцев на фронте повлекли за собой дестабилизацию местного и военного управления во многих районах и вызвали социально-политическую напряженность в тылу В первые недели и месяцы войны были неоднократные случаи дезертирства из Красной Армии, уклонения от мобилизации, сдачи в плен. Особенно много таких случаев было с призывниками из западных регионов Украины и Белоруссии. В тылу отмечались факты негативных настроений, высказываний с критикой действий режима. Например, из секретного донесения НКВД о настроениях в Архангельской области узнаем, что среди рабочих, крестьян и даже руководящих работников партии ходят разговоры: “Все говорили, что будем бить врага на его территории. Выходит наоборот... Наше правительство два года кормило немцев, лучше бы запасло продуктов для своей армии и для народа, а то теперь всех нас ждет голод”. Подобные же высказывания фиксировались органами внутренних дел и госбезопасности в Москве и других местах. Говорили о том, что в стране нет сплоченного тыла, и даже предрекали антисоветские восстания. Существовали пораженческие настроения. Некоторые даже возлагали определенные надежды на приход немцев. Часто повторялось в таких высказываниях, что простому народу немецкая оккупация ничем не грозит, пострадают только евреи и коммунисты. Надеялись на отмену немцами колхозного строя.

Безусловно, не стоит говорить о широком распространении, массовости подобных настроений, особенно пораженчества. Преобладание было за патриотическими высказываниями, за желанием советских людей встать на защиту Родины, о чем свидетельствует большое число добровольцев, желавших досрочно вступить в армию. Однако сам факт существования таких настроений, антисоветских высказываний, все-таки не единичных, говорит о наличии кризисных явлений во взаимоотношениях правящего режима и народа. А это опять же являлось следствием политики режима в предвоенные годы. Сталинское руководство на протяжении 30-х годов практически вело войну против собственного народа (коллективизация, раскулачивание, массовые репрессии), тем самым вовсе не способствуя сплочению общества.

Для преодоления нарастающего кризиса власти Сталин пошел по пути ужесточения репрессий. 26 августа 1941 г. Ставка Верховного Главнокомандования издала приказ № 270, призывающий расстреливать дезертиров на месте, а их семьи арестовывать, если это офицер, и лишать государственного пособия и помощи — если красноармеец. Не менее жестоким было постановление Государственного Комитета Обороны от 17 ноября 1941 г., разрешающее НКВД приводить в исполнение приговоры военных трибуналов к высшей мере наказания без утверждения их высшими судебными инстанциями, а также разрешающее Особому совещанию НКВД выносить соответствующие меры наказания, вплоть до расстрела, по фактам о контрреволюционных преступлениях, особо опасных государственных деяниях. Причем под эту категорию в войну могли подойти практически любые действия. Уголовная ответственность устанавливалась за невыполнение правительственных заданий, самовольный уход с предприятия приравнивался к дезертирству и т.д.

На фронте для борьбы с паникой и дезертирством в прифронтовую полосу были направлены войска НКВД, создавались заградительные отряды. Трудно дать однозначную оценку всем этим указам и мерам. В условиях дезорганизации, военных поражений, наличия негативных настроений среди населения режим был вынужден пойти на эти жестокие меры. И они дали свой результат, способствовали снижению числа негативных настроений. Но нельзя забывать, что именно действия и бездействие сталинского режима в предвоенные годы привели к катастрофической ситуации первых военных месяцев.

Наряду с жесткими мерами по наведению порядка в армии и тылу принимались и другие меры по переводу страны на военные рельсы. Была проведена реорганизация управления армией и страной: 23 июня 1941 г. создана Ставка Главного Командования (позднее — Верховного Главного Командования) под председательством Сталина. На нее возлагалось руководство Вооруженными силами на период войны. 30 июня был образован Государственный Комитет Обороны — чрезвычайный орган, в руках которого концентрировалась вся власть в стране. Председателем ГКО также стал Сталин. Таким образом, шла дальнейшая концентрация власти в руках одного человека — Сталина.

Одной из важнейших задач для страны являлась перестройка экономики на военный лад: эвакуация предприятий, техники, скота из западных районов; максимально быстрое расширение военного производства (особенно ввиду огромных потерь вооружения и техники в начальный период войны); решение проблемы обеспечения народного хозяйства рабочими руками (большая часть мужского населения призывалась в армию).

Уже 24 июня 1941 г. создается Совет по эвакуации, 30 июня — Комитет по распределению рабочей силы. В период войны вносятся последние штрихи в систему казарменной экономики с механизмом тотальной мобилизации, основы которой возникли еще в предвоенный период. 26 июня 1941 г. Указом было разрешено устанавливать обязательные сверхурочные работы продолжительностью от 1 до 3 ч в день. Указ предусматривал также ужесточение наказания за уход с предприятия. К январю 1942 г. число осужденных за уход с предприятия составило около 311 тыс. человек. В феврале 1942 г. было объявлено о мобилизации всего трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве. Другими источниками пополнения народного хозяйства рабочей силой были: военный призыв на альтернативную службу военнообязанных запаса, не годных к строевой службе по состоянию здоровья, но годных к физическому труду, а также людские ресурсы ГУЛАГа НКВД. Наличие большого контингента заключенных и простота управления лагерной системой труда позволяли быстро создавать и расширять специализированные или самостоятельные предприятия. К началу 1945 г. среди предприятий, изготавливавших корпуса гранат Ф-1, РГ-42 и детали к другим гранатам, числилось 6 предприятий Наркомата боеприпасов и 9 заводов исправительно-трудовых колоний ГУЛАГа НКВД. Труд заключенных широко использовался при строительстве заводов, железных дорог и т.д.

В сельском хозяйстве также были ужесточены условия труда. С февраля 1942 г. обязательный минимум трудодней для колхозников увеличивался в 1,5 раза. Минимум распространился на детей 12—16 лет, были введены уголовные наказания за его невыработку, а основанием для привлечения к суду мог служить даже простой список соответствующих нарушителей, заверенный счетоводом. Практиковалась мобилизация населения на сельхозработы. За отказ от них опять же предусматривалось уголовное наказание. Причем органы руководствовались принципом “лучше перегнуть, чем недогнуть”.

Однако ужесточение трудовых отношений сочеталось в годы войны с поощрительной стимуляцией выполнения заданий. Ее методика строилась на использовании низкого жизненного уровня населения с нормированным карточным снабжением и сложными условиями оплаты труда. В качестве поощрения использовались продукты питания (дополнительные пайки, холодные завтраки и т.п.), закрытая нормированная торговля промтоварами, прибегали и к финансовым рычагам (премиальная, сдельная оплата труда). Для стимулирования труда применялась и продажа алкоголя. В действующей армии был ускорен процесс повышения в звании, в качестве поощрения широко использовалось награждение орденами и медалями.

Более того, в период войны происходят серьезные изменения в механизме функционирования самого государственного аппарата, экономической политике, идеологии. Наряду с усилением централизации протекали и противоположные процессы — расширение полномочий нижестоящих органов и структур, поощрения инициативы снизу. 1 июля 1941 г. принимается постановление Совнаркома СССР “О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени”. Меньше стали уделять внимания различным бюрократическим процедурам. В условиях критического положения для страны, и для режима в частности, на первое место выходила эффективность, а не следование инструкциям. Во время войны на фронте и в тылу резко возрос спрос на инициативность, самостоятельность, компетентность. Особенно заметно изменились критерии формирования комсостава в армии.

В годы войны отмечается более терпимое отношение власти к личным хозяйствам колхозников и к реализации их продукции на свободном рынке. Крестьяне не умерли от голода только благодаря личному хозяйству, так как в колхозах практически ничего не получали. При этом свободный рынок был очень важным источником питания и для городского населения: он обеспечивал до 50% потребления продовольствия горожан.

Не менее важные изменения произошли в политике, в идеологии. Происходит отказ от революционной, интернационалистической терминологии в пропаганде. Власти апеллируют теперь к традиционному русскому патриотизму, обращаются к героическому прошлому, которое революция окружила презрением. В речи Сталина 3 июля 1941 г., в выступлении на параде 7 ноября 1941 г. звучит призыв вдохновляться мужественными образами наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, Суворова и Кутузова. В русле этих изменений идет и расширение сферы деятельности церкви в годы войны, особенно с 1943 г., разрешение на открытие новых церквей, восстановление патриаршества. Объяснение этим изменениям лежит в стремлении власти максимально мобилизовать силы народа на отпор врагу. В условиях постоянных лишении для многих советских граждан религия давала силы для жизни и труда.

23.3. Коренной перелом в ходе войны

Несмотря на поистине катастрофическое начало войны для Советского Союза, следует сказать, что и планы немецкого командования не были полностью осуществлены. Враг рассчитывал, разбив в приграничных сражениях основные силы наших войск, тем самым деморализовать население и армию и двинуться на Москву, не встречая особого сопротивления. Его расчетам не суждено было сбыться. Преодолев шок приграничных поражений, наши части со все нарастающей силой оказывали сопротивление врагу.

Решающим событием первого года Великой Отечественной войны стала битва за Москву, проходившая с октября 1941 г. по март 1942 г. и включающая два этапа: оборонительный — до декабря

1941 г. и контрнаступление советских войск с 6 декабря 1941 г., в результате которого враг был отброшен от Москвы на 100—200 км. Эта битва окончательно похоронила надежды фашистского командования на быстрый исход войны. Война приобрела затяжной характер. В результате успешного контрнаступления советские войска перехватили стратегическую инициативу. Победа под Москвой, естественно, сказалась и на настроении, моральном духе советских людей.

После победы под Москвой стратегическая инициатива перешла к Советскому Союзу. Однако в очередной раз сказалось влияние диктаторского единовластия Сталина. По его настоянию, несмотря на протесты командования, весной 1942 г. были предприняты одновременно на нескольких направлениях наступательные операции — попытки разблокировать Ленинград (апрель-июнь), наступления в Крыму и под Харьковом (май). Это привело к распылению сил и средств. Следствием просчетов в планировании этих операций были тяжелые поражения. Стратегическая инициатива вновь перешла к немецкому командованию. С конца июня 1942 г. оно развернуло наступление на южном участке советско-германского фронта. Снова появились случаи бегства, паники, снова окружение и плен. К осени 1942 г. вермахт вышел к предгорьям Кавказа, немецкие части вошли в Сталинград. И вновь для наведения порядка власти прибегают к репрессивным мерам (знаменитый указ № 227 “Ни шагу назад”). И снова мужество и стойкость простого солдата, нарастающее упорство сопротивления остановили врага, позволили советскому командованию собрать подкрепление и подготовить контрнаступление. В результате успешного контрнаступления под Сталинградом (ноябрь 1942 — февраль 1943 г.) немцы потеряли до 1,5 млн. человек. Контрнаступление переросло в общее наступление на многих участках советско-германского фронта: фашистские войска откатились от Кавказа, была освобождена большая часть Донбасса, прорвана блокада Ленинграда. Сталинградская битва стала началом коренного перелома в ходе войны. Завершением же этого перелома явилась Курская битва (июль-август 1943 г.), когда германское командование попыталось еще раз перехватить стратегическую инициативу. Но его планам не суждено было сбыться, немцы потерпели сокрушительное поражение. В результате летне-осеннего наступления 1943 г. советские войска вышли к Днепру, освободили Киев, Новороссийск. До конца войны немецким войскам больше не удавались крупные наступательные операции.

В 1944 г. советские войска последовательно осуществили крупные стратегические наступательные операции на всем протяжении фронта. В январе окончательно была ликвидирована блокада Ленинграда. Одновременно развернулось наступление на Украине. В течение весны были освобождены Правобережная Украина, Крым, Молдавия. Летом советские войска выгнали захватчиков из Белоруссии, Прибалтики, полностью очистив советскую землю. Осенью были проведены успешные операции в Восточной и Юго-Восточной Европе. Гитлеровцы были изгнаны из Румынии, Болгарии, значительной части Польши и Венгрии. В январе 1945 г. началось новое наступление наших частей в Польше, которое закончилось Берлинской операцией (16 апреля — 8 мая 1945 г.). Последние бои шли 9 мая в Праге.

8 мая 1945 г. под председательством Г.К. Жукова представители всех союзных стран в предместье Берлина Карлхорсте подписали акт о безоговорочной капитуляции Германии. Страшная война, унесшая миллионы жизней, разрушившая тысячи населенных пунктов, промышленных предприятий, закончилась.

23.4. Истоки Победы

Что же позволило Советскому Союзу, несмотря на тяжелейшие поражения первого этапа войны, выстоять и победить? Долгое время в нашей литературе в качестве причин нашей Победы кочевали одни и те же формулировки — о незыблемой дружбе народов, руководящей роли партии, несокрушимой мощи социалистической экономики, патриотизме советского народа. Но реальная картина, конечно же, была намного сложнее. Довольно распространена до сих пор точка зрения о том, что одним из условий Победы стала сложившаяся в СССР еще в 30-е годы экономическая система — казарменная экономика с ее жесткой централизацией и системой тотальной мобилизации. Но эта же экономическая система приводила к ошибкам и просчетам, обернувшимся задержками в разработке и налаживании массового выпуска новейших типов вооружений, в том числе знаменитых “катюш”, танков Т-34 и др. Тем не менее советская экономика позволяла, хотя и ценой громадных усилий и жертв со стороны народа, достаточно быстро сосредоточивать материальные и людские ресурсы на ключевых направлениях (что было особенно важно в условиях, когда промышленный потенциал в результате потери огромной территории снизился, были ограничены и людские резервы). И уже в 1943 г. Советский Союз смог превзойти Германию по выпуску боевой техники, что имело громадное значение для второй мировой войны, войны техники.

Необходимо отметить, что в годы войны проявляются тенденции в сторону отказа от некоторых черт этой экономики — формализма, чрезмерной бюрократизации. Поощряются инициатива, самостоятельность нижестоящих структур, без чего просто было невозможно в столь короткие сроки провести эвакуацию промышленных предприятий и наладить выпуск продукции на новом месте. Кроме того, ни одна из стран, участвовавших во второй мировой войне, не знала таких диспропорций между производством и потреблением, между военным и гражданским секторами экономики. А это еще более снизило уровень жизни народа. Конечно, падение благосостояния в период войны происходило во всех странах, но, пожалуй, нигде так сильно, как у нас.

Разумеется, эффективное функционирование подобной экономики было возможным только при условии согласия народа терпеть все эти тяготы, осознания им необходимости военно-мобилизационных мер для достижения Победы. То есть решающую роль играли позиция народа, его отношение к войне, к противнику, к властям. Политика сталинской верхушки в 30-е годы не способствовала сплочению общества. Существование социально-политической оппозиции, сепаратистских тенденций среди ряда национальностей проявилось в так называемых “негативных” настроениях населения в первые месяцы войны, в довольно значительном числе лиц, которые сотрудничали с фашистами на оккупированной территории. Достаточно сказать, что около 1 млн. человек бывших советских граждан воевали на стороне немцев. Пожалуй, впервые со времен междоусобных войн XII—XIV вв. русские воевали на стороне противника против своего государства (безусловно, не только по политическим мотивам).

Однако в настроениях подавляющего большинства населения преобладал все-таки патриотизм. Другой вопрос, какой именно патриотизм? Что было предметом патриотической верности, для какой Родины советские люди воевали и трудились? Для части людей, особенно для тех, чья сознательная жизнь пришлась на 30-е годы, Родина сливалась с политическим режимом Сталина, в социально-политическом строе СССР 30-х годов они видели большие преимущества, с ним связывали значительные социальные завоевания: бесплатное образование, медицинское обслуживание, отсутствие явной безработицы, которые они и шли отстаивать в войне.

Но, видимо, гораздо большую роль в поведении людей играл традиционный российский патриотизм, традиционная народная готовность к храбрости, самоотверженной защите Отечества от внешнего врага. Это прекрасно понимало высшее советское руководство. По свидетельству бывшего специального представителя американского президента в СССР А. Гарримана, в сентябре 1941 г. Сталин сказал ему: “У нас нет никаких иллюзий, будто бы они (русские люди) сражаются за нас. Они сражаются за мать — Россию”. И самым ярким подтверждением этого является то, что в самые критические моменты войны официальная пропаганда прибегала к героическим образам и событиям прошлого России, апеллировала именно к национальным чувствам населения и практически не оперировала термином “социалистическая родина”. Патриотизм русский и советский мог вполне сочетаться с критическим отношением к руководству страны. Среди негативных высказываний встречается достаточно много критических характеристик руководства страны, его политики в предвоенный период, но при этом не подвергается сомнению необходимость бороться против фашистов. Например, слова рабочего из Калужской области, что он пойдет защищать Советскую землю, но не тех, которые сидят в Кремле. Доминантой народного отношения к происходящим событиям были следующие мысли: война идет на нашей земле, напал враг, жестокий, беспощадный, поставивший себе целью уничтожение нашего государства, нашей культуры, истребление значительной части населения, враг рвется все дальше и дальше, страну, родную землю, свой дом надо защищать, спасать — какие тут могут быть споры, разговоры? И народ встал на защиту Родины, как вставал он в Отечественную войну 1812г., как вставал столетиями раньше. Знаменитые слова Л.Н. Толстого о “дубине народной войны”, гвоздившей французов до тех пор, пока не погибло все нашествие, в полной мере могут быть отнесены и к войне 1941—1945 гг. Это была действительно народная война, что признал и существовавший тогда в СССР политический режим. Властям оставалось лишь опереться на массовый патриотизм советских людей, на их готовность терпеть материальные невзгоды и лишения, готовность пожертвовать своей жизнью ради защиты Родины и тем самым спасти и самих себя.

Сталинский режим сполна воспользовался этими настроениями народа, при этом не очень-то доверяя ему, бездарно проматывая плоды массового патриотизма. Правительство систематически утаивало от народа информацию об истинном положении на войне, широко пользовалось жесточайшими репрессивными методами управления, даже тогда, когда вполне можно было обойтись без них. НКВД играл в годы войны не меньшую роль, чем до нее. Чего стоит хотя бы судьба народного ополчения, когда летом-осенью 1941 г. множество квалифицированных специалистов, рабочих, очень нужных для военного хозяйства, было отправлено на фронт плохо обученными и снаряженными, чтобы погибнуть там без особого ущерба для врага. Сталинский режим не жалел людей в мирное время, еще менее готов был заботиться о человеческих жизнях в военное, спасая свое собственное существование. Торжествовал принцип достижения целей любой ценой. Раз за разом в кровавую мясорубку плохо организованных боев посылались части, чтобы погибнуть там до последнего человека. Даже на последнем этапе войны, имея колоссальное преимущество в технике и вооружении, мы зачастую не использовали это преимущество. Пехота часто атаковала оборону противника в лоб без достаточной авиационной и артиллерийской поддержки, взятие городов подгадывалось к датам революционных праздников и т.д. Последняя крупная операция советских войск — Берлинская — была проведена скорее по политическим мотивам — не дать союзникам опередить СССР, первыми вступить в столицу Германии. В итоге — более 100 тыс. убитыми, жертвы, которых можно было избежать.

Большую роль в разгроме фашизма сыграло образование антифашистской коалиции, в которой ведущее положение занимали СССР, Англия, США и Франция. Перед лицом грозной опасности оказались на время забытыми идеологические разногласия. Существенную поддержку советскому народу оказали поставки техники, вооружений, продовольствия союзниками, особенно в критический момент первого периода войны, сказывалось и отвлечение германских войск на ведение боевых действий в других регионах мира. Антифашистская коалиция явилась основой послевоенного устройства мира, которое позволило, несмотря на все трудности, избежать скатывания к новой мировой войне. Но взаимное недоверие и идеологические противоречия вновь проявились, как только в войне произошел окончательный перелом. Союзники СССР сознательно затянули открытие второго фронта в Европе, что явно продлило войну. Мотивы союзников можно понять и объяснить, но нельзя их оправдать, так как за это советские солдаты заплатили миллионами своих жизней.

До сих пор неизвестно точное число наших потерь в годы Великой Отечественной войны. Последняя более или менее достоверная цифра — 26,6 млн. человек общих людских потерь непосредственно от боевых действий, умерших от голода и болезней, сгинувших в плену. Из них потери вооруженных сил СССР — 11 944 100 человек. Потери вермахта и его союзников на советско-германском фронте, по разным данным, составили от 6 млн. до 8 млн. человек. Такое неблагоприятное соотношение потерь вермахта и Красной Армии во многом является следствием ведения войны Советским Союзом “большой кровью”. И это еще одно преступление сталинского режима перед народом.

Великую Отечественную войну выиграл наш народ. Именно его исконный патриотизм, готовность к самопожертвованию, готовность беззаветно терпеть нужду и лишения, способность воевать и трудиться, не думая о себе, сыграли решающую роль в Победе. Своей кровью народ оплатил ошибки и преступления сталинского руководства в предвоенные и военные годы, но спасал и спас он не это руководство, не Сталина и коммунистическую партию, а Родину и себя.