2.1. Стихийные социальные образования и массовые движения

2.2. Большие социальные группы

2.3. Малые социальные группы: структура и динамика групповых процессов

2.4. Психология межгрупповых отношений

Социальные образования, составляющие социальную реальность человека, в которой происходит развитие черт личности и ее дальнейшее существование, всегда являлись объектом повышенного внимания со стороны представителей социальных наук. Всю совокупность социальных образований можно дифференцировать:

1. на относительно устойчивые и постоянно существующие – социальные группы, – которые, в свою очередь, делятся на большие и малые. В основе этого деления лежит оценка размеров группы, влияющая на характер взаимосвязей членов группы.
2. на стихийно формирующиеся и неустойчивые массовые движения, определяемые как социальная масса, толпа, публика.

"Под группой понимается реально существующее образование, в котором люди собраны вместе, объединены каким-то общим признаком, разновидностью совместной деятельности или помещены в какие-то идентичные условия, обстоятельства (также в реальном процессе их жизнедеятельности), определенным образом осознают свою принадлежность к этому образованию (хотя мера и степень осознания могут быть весьма различными)".

К основным характеристикам группы относятся:

• композиция группы (или ее состав);

• структура группы;

• групповые процессы;

• групповые нормы и ценности;

• система санкций.

Каждый из этих параметров может приобретать совершенно различное значение в зависимости от типа изучаемой группы. Однако, необходимо признать что композиция (состав), структура группы и динамика групповой жизни (групповые процессы) – обязательные параметры описания группы в социальной психологии.

Состав группы может быть описан по совершенно различным показателям, в зависимости от того, значимы ли в каждом конкретном случае, например, возрастные, профессиональные или социальные характеристики членов группы. Не может быть дан единый рецепт описания состава группы в связи с многообразием реальных групп; в каждом конкретном случае начинать надо с того, какая реальная группа выбирается в качестве объекта исследования: школьный класс, спортивная команда или производственная бригада. Социальные психологи при изучении групп сразу задают некоторый набор параметров для характеристики состава группы в зависимости от типа деятельности, с которым данная группа связана.

Существует несколько достаточно формальных признаков структуры группы:

• структура коммуникаций;

• структура предпочтений;

• структура "власти" и т.д.

Другой стороной характеризующей структуру группы является эмоциональная связь, структура межличностных отношений, а также связь ее с функциональной структурой групповой деятельности. В социальной психологии соотношение этих двух структур часто рассматривается как соотношение "неформальных" и "формальных" отношений.

Определение типологии групповых процессов не является чисто технической, формальной задачей: он зависит и от характера группы, и от точки зрения исследователя. Если следовать принятому методологическому принципу, то к групповым процессам прежде всего следует отнести такие процессы, которые организуют деятельность группы.

Другая сторона вопроса, связанная с характеристикой групповых процессов, - это рассмотрение их в контексте развития группы. Целостное представление о развитии группы и о характеристике групповых процессов с этой точки зрения разработано именно в отечественной социальной психологии. Естественно, что развитие групповых процессов допускает и более дробный анализ, когда отдельно исследуется развитие групповых норм, ценностей, системы межличностных отношений и т.д.

Понятиями, используемыми для обозначения места индивида в системе групповой жизни являются "статус" или "позиция". Термины "статус" и "позиция" часто употребляются в данном случае как синонимы, хотя у ряда авторов понятие "позиция" имеет несколько иное значение (Божович, 1967). Самое широкое применение понятие "статус" находит при описании структуры межличностных отношений, для чего более всего приспособлена определенная методика измерения статуса, а именно социометрическая методика. Но получаемое таким образом обозначение статуса индивида в группе никак нельзя считать удовлетворительным.

Во-первых, потому, что место индивида в группе не определяется только его социометрическим статусом; важно не только то, насколько индивид как член группы пользуется привязанностью других членов группы, но и то, как он воспринимается в структуре деятельностных отношений группы. На этот вопрос невозможно ответить, пользуясь социометрической методикой. Во-вторых, статус всегда есть некоторое единство объективно присущих индивиду характеристик, определяющих его место в группе, а также его субъективного восприятия другими членами группы. В социометрической методике есть попытка учесть два компонента статуса (коммуникативный и гностический), но при этом имеются в виду два компонента эмоциональных отношений (тех, которые индивид испытывает к другим членам группы, и тех, которые к нему испытывают другие) Речь же идет о соотношении объективных и субъективных характеристик статуса. В-третьих, при характеристике статуса индивида в группе необходим учет отношений более широкой социальной системы, в которую данная группа входит, - "статус" самой группы. Это обстоятельство небезразлично для конкретного положения члена группы. Этот третий признак статуса также никаким образом не учитывается при определении статуса социометрической методикой. Вопрос о разработке адекватного методического приема для определения статуса индивида в группе может быть решен только при одновременной теоретической разработке этого понятия.

Другая характеристика индивида в группе - это "роль". Обычно роль определяют как динамический аспект статуса. Но это распространенное определение не раскрывает еще действительного содержания понятия. По-видимому, целесообразно характеризовать динамический аспект статуса через перечень тех реальных функций, которые заданы личности группой, содержанием групповой деятельности. Если взять такую группу, как семья, то на ее примере можно показать взаимоотношение между статусом, или позицией, и ролью. В семье различные статусные характеристики существуют для каждого из ее членов: есть позиция (статус) матери, отца, старшей дочери, младшего сына и т.д. Если теперь описать набор функций, которые "предписаны" группой для каждой позиции, то получим характеристику роли матери, отца, старшей дочери, младшего сына и т.д. Нельзя представлять роль как что-то неизменное: динамизм ее в том, что при сохранении статуса набор функций, ему соответствующих, может сильно варьировать в различных однотипных группах, а главное, в ходе развития как самой группы, так и более широкой социальной структуры, в которую она включена. Пример с семьей ярко иллюстрирует эту закономерность: изменение роли супругов в ходе исторического развития семьи - актуальная тема современных социально-психологических исследований.

Важным компонентом характеристики положения индивида в группе является система групповых ожиданий. Этот специальный социально-психологический термин обозначает тот простой факт, что всякий член группы не просто выполняет в ней свои функции, но и обязательно воспринимается, оценивается другими. В частности, это относится к тому, что от каждой позиции, а также от каждой роли ожидается выполнение некоторых функций, и не только простой перечень их, но и качество выполнения этих функций. Группа через систему этих ожидаемых образцов поведения, соответствующих каждой роли, определенным образом контролирует деятельность своих членов. В ряде случаев может возникать рассогласование между ожиданиями, которые имеет группа относительно какого-либо ее члена, и его реальным поведением, реальным способом выполнения им своей роли. Для того, чтобы эта система ожиданий была как-то определена, в группе существуют еще два чрезвычайно важных образования: групповые нормы и групповые санкции.

Все групповые нормы являются социальными нормами, т.е. представляют собой "установления, модели, эталоны должного с точки зрения общества в целом и социальных групп и их членов поведения".

В более узком смысле групповые нормы - это определенные правила, которые выработаны группой, приняты ею и которым должно подчиняться поведение ее членов, чтобы их совместная деятельность была возможна. Нормы выполняют, таким образом, регулятивную функцию по отношению к этой деятельности. Нормы группы связаны с ценностями, так как любые правила могут быть сформулированы только на основании принятия или отвержения каких-то специально значимых явлений. Ценности каждой группы складываются на основании выработки определенного отношения к социальным явлениям, продиктованного местом данной группы в системе общественных отношений, ее опытом в организации определенной деятельности.

Хотя проблема ценностей в ее полном объеме исследуется в социологии, для социальной психологии крайне важно руководствоваться некоторыми установленными в социологии фактами. Важнейшим из них является различная значимость разного рода ценностей для групповой жизнедеятельности, различное их соотношение с ценностями общества. Когда речь идет об относительно общих и абстрактных понятиях, например о добре, зле, счастье и т.п. то можно сказать, что на этом уровне ценности являются общими для всех общественных групп и что они могут быть рассмотрены как ценности общества. Однако, при переходе к оцениванию более конкретных общественных явлений, например, таких, как труд, образование, культура - группы начинают различаться по принимаемым оценкам. Ценности различных социальных групп могут не совпадать между собой, и в этом случае трудно говорить уже о ценностях общества. Специфика отношения к каждой из таких ценностей определяется местом социальной группы в системе общественных отношений. Нормы, как правила, регулирующие поведение и деятельность членов группы, естественно, опираются именно на групповые ценности, хотя правила обыденного поведения могут и не нести на себе какой-то особой специфики группы. Нормы группы включают в себя, таким образом, и общезначимые нормы, и специфические, выработанные именно данной группой. Все они, в совокупности, выступают важным фактором регуляции социального поведения, обеспечивая упорядочивание положения различных групп в социальной структуре общества. Конкретность анализа может быть обеспечена только в том случае, когда выявлено соотношение двух этих типов норм в жизнедеятельности каждой конкретной группы, причем в каждом конкретном типе общества.

Формальный подход к анализу групповых норм, когда в экспериментальных исследованиях выясняется лишь механизм принятия или отвержения индивидом групповых норм, но не содержание их, определяемое спецификой деятельности, явно недостаточен. Понять взаимоотношения индивида с группой можно только при условии выявления того, какие нормы группы он принимает и какие отвергает, и почему он так поступает. Все это приобретает особое значение, когда социальная психология сталкивается с фактом рассогласования норм и ценностей группы, когда группа может ориентироваться на ценности, не совпадающие с нормами общества. Это может быть понято только при условии рассмотрения совершенно конкретных групп в совершенно конкретных обществах.

Важная проблема - это мера принятия норм каждым членом группы: как осуществляется принятие индивидом групповых норм, насколько каждый из них "отступает" от соблюдения этих норм и т.д., как соотносятся социальные и "личностные" нормы. Одна из функций социальных (и в том числе групповых) норм состоит именно в том, что при их посредстве требования общества "адресуются и предъявляются человеку как личности и члену той или иной группы, общности, общества". При этом необходим анализ санкций - механизмов, посредством которых группа "возвращает" своего члена на путь соблюдения норм. Санкции могут быть двух типов: поощрительные и запретительные, позитивные и негативные. Система санкций предназначена не для того, чтобы компенсировать несоблюдение норм, но для того, чтобы обеспечить соблюдение норм. Исследование санкций может иметь смысл лишь при условии конкретного анализа конкретных групп, так как содержание санкций должно быть соотнесено с содержанием норм, а это нельзя сделать в отрыве от анализа конкретных свойств группы.

Таким образом, рассмотренный набор понятий, при помощи которых может осуществляться социально-психологическое описание группы, есть лишь определенная концептуальная сетка, наполнить содержанием которую еще предстоит.

Такая сетка полезна и нужна, но проблема заключается в том, чтобы четко понять ее функции, не сводить к простой констатации, своеобразной "подгонке" под эту сетку реальные процессы, протекающие в реальных группах. Для того, чтобы сделать следующий шаг по пути анализа, необходимо теперь дать классификацию групп, которые являются предметом рассмотрения в рамках социальной психологии.

В данном разделе мы рассмотрим социальные явления и процессы, определяемые принадлежностью человека к социальным образованиям различного типа.

2.1. Стихийные социальные образования и массовые движения

Термин "масса" появляется в словаре социальных исследователей, рассматривающих стремительные социальные изменения, происходившие в европейском обществе в XVII – XIX вв. Данное понятие, во-первых, рассматривается в контексте разрушения средневековой сословной стратификации общества как результат этого процесса. Во-вторых, имеет очевидно негативный подтекст, предопределенный тем, что первые исследователи этого явления были политическими консерваторами, и активными критиками действий социальных масс, и рассматривали их как свидетельство социальной деградации. Тогда и определяется основной синоним понятия "социальная масса" – "толпа" (см. работу Г.Лебона)

Такая интерпретация и такое отношение к такому явлению как социальная масса не является общепризнанным.

Уже в начале XX века понятию "масса-толпа" Г.Тард противопоставляет другое понятие: "масса-публика", которая отличается от толпы меньшей сплоченностью и большей пассивностью. Кроме того, публика менее нетерпима, чем толпа. В конце концов, толпа стала рассматриваться как один из типов социальной массы.

Во второй половине XX века складываются несколько подходов к определению того, что представляет собой "масса":

• Масса как "суждение некомпетентных", возникающее вследствие низкого качества современной цивилизации, которое, в свою очередь является следствием ослабления руководящих позиций просвещенной элиты (Х.Ортега-и-Гассет);

• Масса как "недифференцированное множество", гетерогенное по своему происхождению и гомогенное (в смысле однообразия, отсутствия социальных различий, бесцельностью, отчуждением и недостатком интеграции) по социальным характеристикам (Г.Блумер, Э.Ледерер, М.Арендт). Масса в этой трактовке противостоит классовой структуре общества, так как человек массы деклассирован;

• Масса как сверхорганизованный социальный агрегат, предельно бюрократизированный с доминирующими тенденциями к униформизму и отчуждению (Г.Вебер, Г.Зиммель, К.Маннгейм).

Как подходы к рассмотрению такого явления как "социальная масса", так и теории масс опирались на конкретные эмпирические наблюдения за ситуативно возникавшими и распадавшимися множествами людей и стихийными формами их поведения. Разнообразие в трактовках возникает, с точки зрения Д.В.Ольшанского, в следствие того, что попытки определить и объяснить это явление опирались на рассмотрение масс как структурированных, закрепленных, формализованных и не стихийных образований. Между тем, отличительными чертами масс являются:

• Временность существования;

• Функциональность (в противовес морфологичности);

• Динамичность (в противовес статичности);

• Возникновение и функционирование на основе внутренних психологических, а не внешних (социологических и философских) закономерностей, хотя последние могут выступать в качестве предпосылок возникновения самой массы. Соответственно, приоритет субъективных факторов над объективными.

Роль масс и значение массовидных явлений становится более заметной когда нарушаются социальные и групповые связи, межгрупповые границы. Общество переживание так называемое "социотрясение" (в терминологии Б.А.Грушина). "Масса" – категория приемлемая для описания социального состояния нестабильного, кризисного общества, в то время как для стабильного общества более уместны такие категории как "группа", "страта", "класс", "социальный слой".

Принадлежность человека к той или иной социальной группе в условиях стабильного общества сопряжена с соответствующей самоидентификацией. Эта самоидентификация является основой для понимания границ социальных границ и возможностей. Для человека включенного в массу самоидентификация либо затруднена, либо невозможна, что обусловлено временным характером социальных связей. Границы стираются, равно, как и исчезают социально-психологический границы для действий, которые в обычных условиях регулируются общественной моралью и групповыми нормами.

Ключевым для понимания психологии масс является понятие "массового сознания", под которым понимается "особый, специфический вид общественного сознания, свойственный значительным неструктурированным множествам людей", возникающий на основе совпадения (совмещения или пересечения) в определенный момент времени основных и наиболее значимых компонентов сознания большого числа разнообразных групп общества.

Массовое сознание, в отличие от группового, формируется вне зависимости от наличия совместной деятельности. Важными условиями его формирования являются процессы общения людей между собой и совместного восприятия и переживания ими значимой социальной информации, вызывающей всеобщую озабоченность. Сильные эмоции и чувства вытесняют привычные регуляторы повседневного поведения, – групповые нормы, ценности, образцы поведения, – и порождают потребность в немедленных действиях. Таким образом, ядро массового сознания носит эмоционально-чувственную основу, на основе которой строится иррациональная реакция. Это первичный эмоционально-действенный уровень массового сознания. На основе первого базисного уровня строится рациональный уровень, включающий в себя когнитивные компоненты (общедоступные знания, общая узнаваемая информация и ее разделяемые интерпретации).

Рациональный уровень массового сознания состоит из трёх основных блоков показанных на рисунке 6.

Рисунок 6. Блоки рационального уровня массового сознания

Некоторые из них являются более динамичными (мнения и настроения), другие более статичными (социальные ожидания и социально-политические ценности).

Социальные ожидания сочетаются с оценками людьми своих возможностей влиять на общественную систему в целях реализации имеющихся ожиданий.

Мнения и настроения связаны с оценками людей, составляющих массу, текущего положения, правительства, лидеров, конкретных социально-политических сил и акций.

Социально-политические ценности лежат в основе осознанного политико-идеологического выбора. Они определяют итоговое отношение массового сознания к происходящему.

Проявлением массового сознания является, как правило, неорганизованное стихийное, но одинаковое и относительно необычное поведение больших масс людей. Управляемость массового поведения во многом зависит от того, какие уровни массового сознания задействованы в реакции на внешние события. Кроме того, массовое поведение зависит и от эффективности (объема и качества) внешнего воздействия на массовое сознание.

Исследователи массового сознания отмечают, что оно, с одной стороны проявляется лишь в бурные и крайне социально-динамичные периоды развития общества, с другой же стороны, может быть рассмотрено как самостоятельный феномен, не находящийся в непосредственной зависимости от социальной динамики.

Уинстен Хью Оден (1907-1973) английский поэт "Чтобы влиться в толпу вовсе не обязательно выходить на улицу – достаточно, сидя дома, развернуть газету или включить телевизор."

Во втором случае речь идет о сосуществовании массового и группового сознания. В этом случае массовое сознание возникает как отражение, переживание и осознание обстоятельств, действующих в значительных социальных масштабах на большое количество социальных групп. Таким образом, эти группы оказываются в сходных жизненных обстоятельствах, которые уравнивают их в том или ином плане.

Особое место в формировании массового сознания занимает деятельность средств массовой информации во всех их проявлениях: от новостных программ и развлекательных медиапродуктов и до рекламы. Умелое информационное манипулирование и пропаганда позволяют достаточно эффективно влиять на массовое сознание в условиях современного постиндустриального общества. Примерами чего являются взлеты общественной поддержки весьма сомнительных политических инициатив, социально-политических сил и лидеров: от А.Гитлера, пришедшего к власти через вполне легитимные демократические процедуры и получившим общественную поддержку и до примеров сегодняшнего дня:

• Американские СМИ накануне 1-ой американо-иракской войны не уставали сравнивать иракского политического лидера с Адольфом Гитлером, проводя многочисленные параллели его внутриполитических шагов с действиями нацистов в годы их нахождения у власти. Во многом благодаря этому непонятное многим американцам по смыслу нападение на Ирак, который несколько лет назад имел США в качестве союзника в войне с Ираном. В результате массированной пропаганды, общественная поддержка Дж.Буша-старшего в его решении напасть на Ирак составляла 90%. Та же самая ситуация практически повторилась в 2003 году во время второй американо-иракской войны.

• Можно привести достаточно много примеров манипулирования массовым сознанием в условиях российской реальности. Классическим примером является рост популярности Б.Ельцина за полгода предвыборной компании 1996 года с 3% до более чем 50%, что позволило ему выиграть президентские выборы.

Рисунок 7. Б.Ф.Поршнев

Одним из самых дискуссионных вопросов социальной психологии является вопрос происхождения массового сознания. В отечественной психологии наиболее интересные гипотезы были выдвинуты Б.Ф.Поршневым и А.Н.Леонтьевым (советский психолог, автор одного из вариантов деятельностного подхода в психологии. В начале 30-х гг. встал во главе Харьковской деятельностной школы и приступил к теоретической и экспериментальной разработке проблемы деятельности).

Б.Ф.Поршнев предложил концепцию эволюции массового сознания от массового к индивидуальному (Рисунок 8.). Он считал, что первичным фактом филогенеза психики является выделение из общей массы первобытных людей группового сознания – первичной дихотомии на "МЫ" и "ОНИ". Причиной такой поляризации является обострение борьбы за существование в рамках одной экологической ниши пралюдей и параллельных эволюционных ветвей антропоидов.

Основным инструментом закрепления этой поляризации в психической реальности становится речь. С другой стороны речь является и механизмом более эффективной мобилизации и координации сил и ресурсов группы в противостоянии с другими представителями семейства Hominidae. Первоначально предшественники людей могли издавать лишь грубые гортанные звуки, состоявшие из одних гласных. Однако, диалектика развития мышления и сознания пошла по пути взаимного обуславливания.

Рисунок 8. Направление и основные факторы эволюции массового сознания в концепции Б.Ф.Поршнева

В первобытной массе выделялся не самый сильный и не самый умный, выделялся тот кто первым овладевал приемами произнесения членораздельных звуков, которые с одной стороны, могли завораживать, вводить в транс, подчинять слушателя, с другой, могли активизировать соответствующие отделы мозга и стимулировать прямое ответное действие того, к кому обращался говоривший.

С точки зрения Поршнева слово-знак обладало изначально обладало положительной прескрипцией, то есть способностью подчинять волю и действия слушающего тому, кто говорит. Лишь постепенно, с овладением другими индивидами механизмами речи, ее усложнением, проявляется другая сторона слова – негативная прескрипция, то есть способность противопоставить собственную волю и собственное мнение мнению социальному, выражаемому лидером и внушаемому массе. Особое значение в выделении индивидуального сознания из группового Б.Ф.Поршнев уделял концепции суггестии и контрсуггестии.

"Человек развивал сознание, противопоставляя себя неживой природе (геоклиматические факторы) и выделяясь из неё. Он противопоставлял себя инстинктам, выделяясь из массы животного мира. Овладевая собственной внутренней речью, он выделялся из массы пещерного стада, противопоставляя сея и шаману, и колдуну, и тем, кто был ими заворожен. Как мог, изо всех сил индивидуализировавшийся человек боролся с постоянно преследовавшей его психологией масс. Итог этой многотысячелетней борьбы достаточно печален. Получается, он делал все это для того, чтобы служить в армии, ходить в церковь, слушаться политиков и смотреть телевизор".

Рисунок 9. Модель поляризации массового сознания по Б.Ф.Поршневу

Другим процессом динамических изменений в массовом сознании согласно теории Поршнева является процесс поляризации массового сознания (см. Рисунок 9.) и превращение его в сознание дифференцированное, групповое с выделением в нем таких категорий как "Мы" – "Вы" – "Они".

При этом "Мы" всегда наделяется комплексом позитивных диффиниций и связанных с ними позитивных эмоциональных переживаний. "Они" это всегда враждебно настроенные другие, непонимающие "человеческого языка", несущие бедствия и уничтожение для позитивного "Мы". Недифференцированная масса индивидов сплачивается в "Мы" против "Они" благодаря одновременному протеканию двух процессов: выделение группы на основе нескольких признаков от социальной массы и стирание индивидуальных различий в группе (благодаря усилению действия таких процессов как взаимного подражания, взаимного заражения). Процесс коммуникации между "Мы" и "Они" порождает наложение двух этих категорий. Возникает третий класс социальных объектов, обладающий амбивалентными аффективными диффинициями – "ВЫ". Эта категория не является продолжением "Мы", однако групповое сознание, присущее "Мы" рассматривает "ВЫ" как достойный субъект для диалога и обмена. Дифференциация уже группового сознания на собственно "Мы" и "ВЫ" способствует индивидуализации сознания, преодолению принадлежности к массовой психике.

Рисунок 10. А.Н.Леонтьев

Один из классиков отечественной психологической мысли А.Н.Леонтьев связывал появление человека и человеческого с расслоением единой массовой деятельности, в которой отсутствуют черты сотрудничества и совместных скоординированных действий, а также с расслоением прежде единой массовой психики. Первоначально, случайный и непостоянный характер этого разделения перерастает в примитивное техническое разделение труда, которое в свою очередь, действуя на более или менее постоянной основе, ведет к существенным изменениям структуры деятельности. Теперь деятельность расчленяется на отдельные действия возможность выполнения которых различными субъектами обусловлена предварительным разделением единой массовой психики.

Ключевым фактором, закрепившим выделение индивидуальной психики из массового сознания, является отделение действия от потребности. Кроме того, ряд сложных действий, в выполнение которых включены различные субъекты, предполагают, что части сложного поведения, исполняемые ими, могут противоречить их же потребностям.

Пытаясь определить ту черту первобытного сознания, которая определяет его общее строение, сохраняющуюся в течение всего периода существования первобытного человека, Леонтьев пишет о массовости, общей нерасчлененности сознания и психики в целом. Массовое сознание связано с общностью единых значений и отсутствием индивидуальных, личностных смыслов. Совпадение смыслов и значений составляет главную особенность первобытного сознания.

Необходимо отметить, что западно-европейская и американская традиции социальной психологии значительно меньшее внимание уделяют проблеме генезиса индивидуальной и массовой психики. Значительно больший интерес для западных исследователей представляет проблема возникновения и закрепления в ходе эволюции форм просоциального поведения – кооперативных или альтруистических форм, а также влияние принципов полового отбора на многообразие психологических различий между мужчиной и женщиной.

При рассмотрении основных механизмов регуляции массового поведения в социальной психологии используются несколько основных понятий: заражение, внушение и подражание. Необходимо, так же отметить, что анализ данных механизмов был предпринят в рамках европейской и российской социальной психологии. Американские исследователи существенно меньшее внимание уделяли внесознательным факторам, влияющим на социальное поведение индивидов.

Заражение выглядит наиболее очевидной особенностью поведения людей в массе и кажется наиболее легко объяснимым явлением (отчасти, благодаря вирусологической аналогии). В.Макдугалл считал, что механизм психического заражения связан с ослаблением критического мышления и усилением аффективной составляющей в действиях индивидов, составляющих массу. Человек, повинуясь аффекту, повышает возбуждение тех, кто на него повлиял. Таким образом, аффективный заряд отдельных лиц повышается взаимной индукцией, которая повышается за счет того, что многие вынуждены подражать другим, для того, чтобы оставаться в созвучии с "множеством".

В современной социальной психологии под заражением понимается процесс передачи эмоционального состояния от одного индивида к другому, протекающий на психофизиологическом уровне контакта помимо собственно смыслового воздействия или дополнительно к нему. Заражение, как правило, с трудом поддается произвольному контролю, а при наличии обратной связи способно нарастать в силу взаимной индукции, приобретая вид особой циркулярной реакции.

Другими существенными характеристиками психического заражения являются условия проявления и влияние на характеристики социальных образований:

"Такая реакция сопутствует эффективным массовым акциям, публичному восприятию ораторских выступлений, произведений искусства и т.д. и служит дополнительным сплачивающим фактором, пока не превысит некоторой оптимальной интенсивности. Однако вышедшее из-под контроля обоюдное заражение приводит к распаду формальных и неформальных нормативно-ролевых структур и вырождению организованно взаимодействующей группы в ту или иную разновидность толпы".

Фактически заражение является механизмом превращения группы в социальную массу. Б.Ф.Поршнев считал, что слагаемыми заражения являются внешнее воздействие (внушение) и внутренняя реакция (подражание). Данное соотношение понятий не является бесспорным. Так, известный отечественный психолог Д.В.Ольшанский рассматривает эти явления как самостоятельные, хотя и часто довольно тесно связанные. Анализируя социально-психологические явления, в которых проявляется психическое заражение наряду с подражанием и внушением, он пишет, то "заражение является, прежде всего, ярким, почти художественным образом. Реально, в психологическом понимании, за ним стоят либо подражание, либо внушение, либо то и другое вместе. Соответственно, становится очевидным, что в научном отношении понятие "заражение" не обладает достаточной объяснительной силой и может быть оставлено только в качестве вспомогательного, иллюстративного, образного".

Анализируя работы основных авторитетных исследователей механизмов регуляции массового поведения, – Г.ЛеБона, З.Фрейда, Б.Ф.Поршнева, – Ольшанский приходит к выводу о том, что нельзя рассматривать какой-то из этих механизмов, – внушение, подражание или заражение, – как основной, а остальные как следствия.

Массовая психика, как и механизмы ее регуляции, есть явление исторически наиболее естественное для людей, способствующее противостоянию природе и выживанию. По этому считать, что механизмы регулирования были изначально изобретены и активно использовались лидерами, т.е. привносились извне, по меньшей мере не вполне справедливо. В значительной степени способность влиять на массу основывается на готовности людей составляющих массу к подчинению, с одной стороны. С другой же стороны, принятие массой лидера определяется его способностью соответствовать содержанию основных элементов массового сознания.

Подражание относится к числу наиболее исследованных механизмов усвоения поведенческих моделей и следования им. Под подражанием понимается более или менее осознанное и буквальное следование чужим поведенческим образцам, воспроизведение воспринимаемого поведения. Особенностью проявления подражания в условиях массовой психики является снижение уровня контроля за поведением со стороны индивидуального сознания.

Потребность человека быть в массе себе подобных для регуляции своего эмоционального состояния не только снижает уровень рациональности индивидуального сознания, но и делает его повышенно эмоциональным. Такое эмоционально-аффективное состояние ведет к актуализации потребности поделиться и разделить его с другими людьми. А если возникают благоприятные ситуации, то и актуализируется способность человека к подражанию. Из потенциальной способности подражание превращается в конкретную потребность и становится на некоторое время главным механизмом поведения людей. В процессе подражательного взаимодействия испытываемые эмоционально-аффективные состояния усиливаются, достигают своего пика, а затем начинают идти на спад.

Однако существуют определенные закономерности в проявлении подражания:

1. Возраст: чем старше человек, тем менее он склонен к подражания. Меняются также объекты и характер подражания – имитационное подражание уступает осознанному следованию нормам и традициям;
2. Пол: мужчины менее склонны к подражанию, чем женщины. Кроме того, для мужчин более характерно инструментальное, поведенческое подражание, для женщин – эмоциональное подражание;
3. Уровень образования: чем выше уровень образования, тем менее склонен человек к подражанию. Менее образованный человек подражает конкретным поведенческим бытовым образцам, более образованный – образцам обобщенным, абстрактным, часто откровенно "книжным";
4. Национальные особенности: представители национального меньшинства более склонны к подражанию, чем представители национального большинства;
5. Этнокультурные особенности: в патриархальных культурах уровень подражательных действий гораздо выше, чем в культурах "активистских" эгалитарных;
6. Индивидуально-психологические особенности: сила "Я", локализация контроля, адекватность самооценки и образа "Я", уровень конформизма, уровень эмоциональности индивида.

К числу наиболее ярких проявлений массовой психики, в которых можно хорошо наблюдать вышеописанные механизмы регулирования массового поведения являются массовая паника и массовая агрессия.

Набольшая вероятность возникновения данных массовых состояний возникает в толпе, а также в собранной и несобранной публике.

По определению Ю.А.Шерковина, толпа – это контактная внешне не организованная общность, отличающаяся высокой степенью конформизма составляющих ее индивидов, действующих крайне эмоционально и единодушно. Важной психологической чертой толпы является устойчивая и достаточно прочная связь, объединяющая входящих в толпу людей. В толпе проявляются примитивные, но сильные импульсы и эмоции, не сдерживаемые этическими или организационными нормами. Рациональное начало в поведении уступает место эмоционально-аффективному и, как следствие, исчезает рефлективность в самооценке, уменьшается чувство ответственности за совершаемые поступки. Господствующая эмоциональная напряженность увеличивает ощущение собственной силы. Повышается внушаемость.

Рисунок 11. Основные разновидности толпы и их трансформации

В теории и практике социальной психологии выделяют несколько разновидностей толп (Рисунок 11), а также определяют способы управления ими. Проблема, однако, заключается в том, что один вид толпы достаточно динамично может трансформироваться в другой.

Основным движущим чувством случайной толпы является любопытство. Удовлетворение любопытства новых членов толпы порождает воспроизведение одного и того же эмоционального рассказа.

Случайная толпа может сохраняться и в случае исчезновения повода, по которому она возникает. Приобретая устойчивость, случайная толпа может трансформироваться в толпу экспрессивную.

Экспрессивная толпа представляет собой совокупность людей, совместно выражающих сильные аффективные чувства: радость, горе, гнев или протест. Для направленного выражения эмоций создается объект в отношении которого и испытывается чувство. При высокой интенсивности эмоций экспрессивная толпа трансформируется в действующую.

Конвенциональная толпа несколько отличается от описанных разновидностей толпы. Она руководствуется в своем поведении определенными правилами и поводом для ее создания является какое-то заранее известное событие – спортивный матч, политический митинг и т.д. Направленность интереса собравшихся в такую толпу людей вполне определена и они готовы следовать определенным установленным правилам поведения. Однако, эта толпа готова быть конвенциональной до определенного момента. Слабость внешних сдерживающих сил является провокацией к трансформации этого вида толпы в толпу действующую.

Действующая толпа характеризуется совместно совершаемыми действиями, мотивы которых могут быть различными выражение агрессии, паники, стяжательство, мятеж.

Рисунок 12. Действующая толпа: мотивы и основные виды действий

Собранная публика, в каком бы виде она не выступала, – случайное сборище или преднамеренное собрание,– отличается от толпы, прежде всего наличием стационарного места сборища и, во вторых, наличием сходных установок, ориентаций и готовностью к действиям. Наличие эмоционального напряжения, утрата рефлективности, ощущение единства и солидарности делают возможным превращение публики в толпу.

По мнению Я.Щепаньского, можно выделить несколько разновидностей собранной публики (Рисунок 13).

Рисунок 13. Виды собранной публики.

Психологический механизм объединения публики таков:

Особое значение различных видов толпы и собранной публики проявляется в периоды социальных волнений, проявления революционных настроений, войн и т.п., когда любое собрание людей может превратиться в агрессивную толпу и когда на ее настроения и поведение начинают сознательно влиять организованные и дисциплинированные группы.

Несобранная публика – большое количество людей, мышление и интересы которых ориентированы идентичными стимулами в одном направлении, и которые ведут себя сходным образом.

Это сходство может проявляться в таких сферах как идеология или политика. Примерами манипулирования несобранной публикой с избытком представлены в электоральном массовом поведении. В решениях большинства избирателей даже в обществах с рациональной политической культурой преобладает стихийной выбор, основанный на эмоциональном отношении и массовых настроениях.

Как правило, у людей, составляющих несобранную публику, не проявляется в полном объеме эмоциональное заражение, не исчезает рефлексивность, не разворачивается процесс деиндивидуализации.

Тем не менее, несобранная публика является готовой базой для возникновения мнений и настроений – макроформ массового сознания и поведение. Общим механизмом поведения несобранной публики являются массовые настроения, возникающие на основе веры в завышенные ожидания.

2.2. Большие социальные группы

Существуют две основные традиции в классификации социальных групп: психологическая традиция и социологическая традиция. Психологическая традиция в выделении принципов классификации исходит из формы жизнедеятельности группы: время существования группы, принципы ее формирования, принципы доступности членства в ней и некоторые другие.

Отечественная традиция социальной психологии преимущественно использует социологическую классификацию групп (Г.М.Андреева, 1997):

Рисунок 13. Классификация групп, изучаемых в социальной психологии

В соответствии с этой классификацией мы уже рассмотрели один из типов больших стихийных групп: толпу/ массу и публику. В рамках настоящего учебного курса мы также рассмотрим другие реальные, естественные, большие и малые группы (выделены на Рисунке 14. желтым цветом), особенности их структуры, групповой динамики и их влияние на личность и ее поведение, поскольку именно они являются объектом исследования социальной психологии.

Хотя большие социальные группы традиционно представляют интерес, прежде всего для социологии. Именно в данной научной дисциплине разрабатываются актуальные проблемы теории и методологии исследования:

• Какие группы следует рассматривать в качестве "больших"?

• Какова структура психологии больших групп, ее основные элементы, их соподчинение, характер их взаимосвязи?

• Каково соотношение психики отдельных индивидов, входящих в группу, с элементами этой групповой психологии?

• Какими методами можно пользоваться при изучении всех этих явлений?

Тем не менее, не смотря на наличие довольно серьезной социологической традиции рассмотрения больших социальных групп, рассмотрение данного объекта в социальной психологии вполне оправдано.

Как бы ни были велики роль малых групп и непосредственного межличностного общения в процессах формирования личности, сами по себе эти группы не создают исторически конкретных социальных норм, ценностей, установок, потребностей. Все эти и иные содержательные элементы общественной психологии возникают на основе исторического опыта, прежде всего больших групп, опыта, обобщенного знаковыми, культурными и идеологическими системами. По выражению Г.Г. Дилигенского, этот опыт лишь "доведен" до индивида через посредство малой группы и межличностного общения. Поэтому социально-психологический анализ больших групп можно рассматривать как "ключ" к познанию содержания психики индивида.

Под большими социальными группами в социальной психологии понимают "…группы, сложившиеся в ходе исторического развития общества, занимающие определенное место в системе общественных отношений каждого конкретного типа общества и потому долговременные, устойчивые в своем существовании".

Одним из важных отличий больших групп является существование специфических регуляторов социального поведения, которых нет в малых группах:

• Нравов;

• Обычаев;

• Традиций.

Их существование обусловлено наличием достаточно специфической общественной практики, с которой связана данная группа, относительной устойчивостью, с которой воспроизводятся исторические формы этой практики. Рассмотренные в единстве особенности жизненной позиции таких групп вместе со специфическими регуляторами поведения дают такую важную характеристику, как образ жизни группы. В социально-психологическом плане исследование образа жизни предполагает изучение особых форм общения, особого типа контактов, складывающихся между людьми.

В рамках определенного образа жизни приобретают особое значение интересы, ценности, потребности.

Не последнюю роль в психологической характеристике названных больших групп играет зачастую наличие специфического языка. Для этнических групп - это само собой разумеющаяся характеристика, для других групп "язык" может выступать как определенный жаргон, например, свойственный профессиональным группам, такой возрастной группе, как молодежь.

Таким образом, структура психологии большой социальной группы включает в себя еще целый ряд элементов. В широком смысле это - различные психические свойства, психические процессы и психические состояния, подобно тому, как этими же элементами обладает психика отдельного человека.

Однако, "психический склад" группы и "психический склад" личностей, в нее входящих, не совпадают полностью. В формировании психологии группы доминирующую роль играет коллективный опыт, зафиксированный в знаковых системах, и этот опыт не усваивается в полной и одинаковой мере каждой личностью.

Существенный вклад в исследование психологии больших социальных групп внесен концепцией "социальных представлений", разрабатываемой французской психологической школой (С.Московичи). Она в значительной мере претендует на то, чтобы предложить одновременно и метод исследования больших групп. Под социальным представлением в этой концепции понимается обыденное представление какой-либо группы о тех или иных социальных явлениях, т.е. способ интерпретации и осмысления повседневной реальности. При помощи социальных представлений каждая группа строит определенный образ социального мира, его институтов, власти, законов, норм. Социальные представления – инструмент не индивидуального, а именно группового социального познания, поскольку "представление" вырабатывается на основе опыта, деятельности группы, апеллируя к почерпнутым в этом опыте житейским соображениям. По существу через анализ социальных представлений различных больших групп познается их психологический облик.

Социальные представления составляют такое понятие как менталитет – интегральная характеристика некоторой культуры, в которой отражено своеобразие видения и понимания мира ее представителями, их типичных ответов на картину мира. Представители определенной культуры усваивают сходные способы восприятия мира, формируют сходный образ мыслей, что и выражается в специфических образцах поведения. С полным правом такое понимание менталитета может быть отнесено и к характеристикам большой социальной группы. Типичный для нее набор социальных представлений и определяет менталитет группы, ее психологию и соответствующее поведение.

Важно понимать, что общие черты в психологии представителей определенной социальной группы существуют объективно, поскольку они проявляются в реальной деятельности группы. По отношению к каждому отдельному "сознанию" групповая психология выступает как некая социальная реальность, выходящая за пределы сознания отдельного индивида и воздействующая на него вместе с другими объективными условиями жизни.

В отечественной традиции в качестве двух основных примеров больших социальных групп, обладающих вышеперечисленными социально-психологическими характеристиками являются социальные классы, а также этнические группы.

Каково же влияние социально-психологических особенностей этих групп на индивидуальное сознание и поведение?

Выделение в социальной общности социальных классов восходит к социологии конфликта К.Маркса и его последователей. В соответствии с этими представлениями, классы являются макросоциальными стратами капиталистического общества и обладают собственным уникальным классовым сознанием. Следует учитывать, что рассмотрение особенностей психологии классов в большей степени характерно для европейской и отечественной социально-психологической мысли. Американская социально-психологическая традиция в меньшей степени была подвержена влиянию марксизма и, соответственно, существенно меньшее внимание уделяла данной тематике.

В традиционном для марксистской социологической традиции понимании класса можно наметить три основные линии исследования психологии классов. Во-первых, это выявление психологических особенностей различных конкретных классов, которые существовали в истории и существуют в настоящее время. Во-вторых, внимание концентрируется на характеристике классовой психологии разных классов определенной эпохи, анализируется взаимосвязь психологических черт разных классов, создающая особый "колорит" эпохи. Характеристика общей атмосферы эпохи, несомненно, включает в себя наряду с описанием экономических и политических интересов классов и структуру их психологических особенностей и отношений. Этот путь исследования вполне правомерен, хотя до сих пор в большей степени развит в социологии.

Наконец, в-третьих, анализ соотношения классовой психологии и психологии отдельных членов класса как частный случай проблемы соотношения психологии группы и психологии индивида, включенного в данную группу. Иными словами, исследование в данном случае выявляет, посредством каких механизмов классовая психология воплощается в психологическом облике членов класса.

Естественно, какой бы путь ни был выбран для анализа, необходимо при всех условиях возвратиться к структуре психологии групп и посмотреть на специфику каждого элемента, представленного в психологии класса.

Одним из самых значимых элементов в данном случае являются классовые потребности, которые представляют собой элемент эмоциональной сферы общественной психологии. Поскольку классовое положение определяет объем и состав материальных и духовных благ, которыми каждый член класса располагает, постольку оно же задает и определенную структуру потребностей, относительное психологическое значение и удельный вес каждой из них.

Психологи придерживающиеся марксистских позиций считают, что классовое положение индивида задает определенным образом иерархию его деятельностей, что определяет и структуру его потребностей. Но этого общего положения недостаточно, коль скоро в анализ включаются более конкретные и сложные факторы, такие, например, как реальная жизненная ситуация различных слоев одного и того же класса. Так, общие условия труда и быта рабочего класса определяют и его классовую психологию вообще, и структуру его потребностей как ее элемент, в частности.

Важным элементом эмоциональной сферы психологии классов являются интересы. Природа интересов гораздо лучше исследована в социологии, чем в социальной психологии. Вместе с тем ряд проблем требует социально-психологического анализа. Конкретное содержание классовых интересов также задается всей системой отношений, в которую данный класс включен в определенном типе общества. Психологически важно выяснить, как классовый интерес, формируемый на уровне группы, соотносится с общечеловеческими интересами и как это детерминирует поведение и деятельность каждого отдельного индивида. Интерес формируется как интерес всей группы, но каждый член класса включен не только в данную группу, он - член многих социальных групп во-первых, внутри самого класса есть много подгрупп, различающихся по уровню квалификации, по конкретным сферам занятости и т д., во-вторых, каждый представитель класса может в то с самое время быть членом какой-либо группы в сфере образования (например, в школе или вузе), где он непосредственно взаимодействует с членами другого класса. Возникает переплетение различных интересов, каждый из которых определен принадлежностью к значимой социальной группе. Как в этой системе интересов индивида обозначаются наиболее устойчивые интересы, и, напротив, при каких обстоятельствах менее коренные интересы начинают играть доминирующую роль - имеет принципиальное значение.

Кроме потребностей и интересов к психологии класса иногда относят так называемые социальные чувства – определенные характеристики эмоциональных состояний, свойственных группе. Понятие "социальное чувство" не является общепризнанным в литературе; в известной степени оно спорно и уязвимо, поэтому использовать его можно лишь как описательное определение некоторого состояния эмоциональной сферы группы. Неопределенность термина не умаляет значения самой проблемы, она лишь свидетельствует о том, что в социальной психологии нет сложившейся традиции исследовать эту область при помощи научного понятийного аппарата, ей приходится заимствовать терминологию из других традиций, например, из традиции гуманистической литературы, философии и истории, где само явление существования некоторых социальных "чувств" и "эмоций" давно установлено и описано. Так, в исторических исследованиях, посвященных рабочему классу в периоды его революционных выступлений, неоднократно было констатировано преобладание оптимистического настроя, вызванного революционным подъемом; в эпоху буржуазных революций, когда класс буржуазии выступал в качестве революционной силы, доминирующим типом "социальных чувств" и внутри этого класса были чувства энтузиазма, уверенности в привлекательности политических программ, оптимистического восприятия исторических перемен.

В некоторых классификациях компонентов классовой психологии вводятся еще и другие элементы, которые находятся в определенном отношении к описанным ранее. Так, в динамическую часть классовой психологии кроме потребностей включают иногда такие элементы, как "набор социальных ролей" и осознание его, а также "социальную ориентацию личности" (систему ее ценностных ориентации, норм поведения и осознания целей жизнедеятельности).

Когда речь заходит о фиксации в классовой психологии ее наиболее устойчивых компонентов, вопрос представляется значительно менее разработанным. В самом деле, важнейшим из таких компонентов является "психический склад", но на операциональном уровне этот компонент относительно лучше раскрыт лишь для одного вида больших групп - для наций. Что же касается классов, то "психический склад" здесь обычно описывается как некоторый психический облик, проявляющийся как определенный способ поведения и деятельности, на основании которого можно реконструировать те нормы, которыми руководствуется данная социальная группа. Этот облик проявляется в социальном характере. Из традиций других научных дисциплин - истории, философии, культурологии - можно почерпнуть большой материал относительно проявлений различных черт социального характера, свойственных тому или иному классу, особенно в поворотные эпохи исторического развития, но в собственно социально-психологической литературе проблема эта занимает весьма скромное место. Сам термин "социальный характер" широко представлен в трудах неофрейдистского направления, в частности, в работах Э. Фромма. Для него социальный характер - это связующее звено между психикой индивида и социальной структурой общества. Формы социального характера не привязаны у Фромма к определенным социальным классам, но соотносятся с различными историческими типами самоотчуждения человека -с человеком эпохи раннего капитализма ("накопительский тип), эпохи 20-х годов ("рыночный тип", связанный с обществом "тотального отчуждения") и т.п..

Социальный характер определяется описательно как то, что проявляется в типичном устоявшемся образе действий представителей разных классов, который присутствует в разных ситуациях их жизнедеятельности и отличает представителей данного класса от представителей других классов. Эти описания не являются достаточно строгими и дальнейшая их конкретизация, очевидно, зависит не только от новых фактов, полученных в исследованиях, но и от общетеоретической разработки проблемы характера вообще, в том числе в общей психологии. При этом могут быть использованы описания, содержащиеся в марксистской социологической литературе. Так же история культуры, гражданская история, литература полны описаниями совершенно конкретных проявлений психического облика классов, их социального характера (достаточно вспомнить произведения Бальзака, Драйзера, Горького). Литература, по существу, проделала "социально-психологическую работу", являя собой пример того типа исследований, которые именуются монографическими. Тот факт, что продукт такого исследования существует не в форме научной теории, не в системе научных понятий, а в художественных образах, т.е. в свойственной литературе форме отражения действительности, не делает это исследование менее ценным.

Кроме социального характера, психический склад раскрывается в привычках и обычаях, а также в традициях класса или социальной группы. Все эти образования играют роль регуляторов поведения и деятельности членов социальной группы, а потому имеют огромное значение в понимании психологии группы, дают важнейшую характеристику такого комплексного признака класса, как его образ жизни. Социально-психологический аспект исследования образа жизни, в частности, в том и состоит, чтобы в рамках объективного положения класса определить и объяснить доминирующий образ поведения основной массы представителей этого класса в массовых, типичных ситуациях повседневной жизни. Привычки и обычаи складываются под влиянием определенных жизненных условий, но в дальнейшем закрепляются и выступают именно как регуляторы поведения. Анализ привычек и обычаев есть собственно социально-психологическая проблема. Методы исследования этой проблемы также более близки к традиционным психологическим методам, поскольку здесь возможно использование методик наблюдения. Что же касается традиций, то часть их воплощена в предметах материальной культуры, и потому к изучению их применимы методики, известные в психологии под названием анализа продуктов деятельности.

Степень и мера проявления привычек и обычаев в качестве регулятора социального поведения, естественно, не одинакова для различных классов различных эпох. Так установлено, что прочнее всего привычки и обычаи сохраняются даже в современных обществах, прежде всего в крестьянстве. Большой город с разветвленной системой общения способствует, напротив, известному смешиванию обычаев, привычек и традиций разных социальных групп. Поэтому вычленение самого объекта исследования здесь затруднено.

Таким образом, мы указали основные направления анализа, по которым социальной психологии еще предстоит выполнить задачу изучения психологических характеристик различных классов общества, проанализировать, с одной стороны, способы, которыми "строится" психология группы, и с другой стороны, механизмы, посредством которых она в дальнейшем обеспечивает "освоение" каждым индивидом социальной реальности.

Здесь важно понять механизм, при помощи которого относительно большая масса людей - при всем их психологическом разнообразии -в каких-то значимых жизненных ситуациях демонстрирует сходство различных представлений, вкусов, даже эмоциональных оценок действительности.

Хотя члены всякого класса объединены в большое количество многочисленных и разнообразных малых групп - в собственные семьи, производственные объединения, спортивные организации и т.д., но значимый "репертуар" поведения не задается этими малыми группами. Если в рамках социально-психологического анализа остаться лишь на уровне малой группы, то ни содержание норм, ценностей, установок, ни их возможный "набор" не могут быть поняты. Проявление или не проявление тех или иных индивидуальных психологических особенностей также зависит от характера ситуаций, от меры их значимости для данной личности. Ситуации же эти есть ситуации особых жизненных условий, определяемых, прежде всего, принадлежностью к конкретной большой социальной группе, поэтому социальная психология не может игнорировать этот факт в построении объяснительных моделей человеческого поведения и деятельности.

Утрата марксизмом политических и идеологических позиций не могла не сказаться на популярности и актуальности данного подхода к анализу социальных явлений. Таким образом, к 80-м гг. XX века было не только поставлено под сомнение само существование классового сознания, но и существование в современном обществе классов как таковых, по крайней мере в том понимании, в каком они есть в классическом марксизме.

Спорность существования классового сознания привело интерес исследователей к другим формам массового сознания больших социальных групп, – этносов и культур.

В современной психологии изучением влияния принадлежности человека к большим социокультурным общностям занимается кросс-культурная психология. В рамках этого подхода культура рассматривается как предпосылка поведения индивида. В большинстве кросс-культурных теорий рассматривают культуру как фактор, предшествующий поведению и как непосредственная причина поведения.

Одной из самых популярных тем для исследований культурных особенностей, определяющий социальное поведение является уровень коллективизма – индивидуализма. Коллективистские культуры подчеркивают взаимосвязанность любого человека и определенных коллективов (семьи, племени, нации). Индивидуалистические культуры подчеркивают, что люди не зависят от своих групп. Отличия между коллективистскими и индивидуалистическими культурами определяются по четырем основным критериям (Таблица 3).

Таблица 3. Особенности коллективистских и индивидуалистических культур

Кроме указанных отличий между коллективистскими и индивидуалистическими культурами внутри каждой из них существуют особенности, дифференцирующие один вид коллективизма от другого. Некоторые исследователи выделяют до 60 отличительных признаков одного вида коллективизма от другого. Например, горячий спор внутри группы в большинстве коллективистских культур Восточной Азии, где большое значение уделяется внутригрупповому согласию, является нежелательным. В то время как, такой спор вполне приемлем в коллективистских культурах Средиземноморья.

Другой важной отличительной особенностью индивидуалистических и коллективистских черт является представление о вертикальной или горизонтальной структуре общества.

Таблица 4. Особенности представления коллективистских и индивидуалистических культур о структуре общества

Структура общества	Тип культуры
	Коллективистские культуры	Индивидуалистические культуры
Вертикальная: делают акцент на иерархии	Признание ценности иерархии; Лицо, пользующееся авторитетом внутри группы, имеет более высокий статус, чем рядовые члены, включенные в группу; Особый акцент делается на принесении в жертву личности ради сохранения группы	Включение таких отношений как "обособленный" и "лучший" по отношению к себе и другим людям. Использование понятия "иной" по отношению к окружающим.
Горизонтальная: подчеркивают равенство	Поглощение "Я" группой; Отсутствие допущений о различном статусе членов группы	"Все люди равны", но "каждый человек уникален"

С точки зрения одного из авторитетнейших исследователей социально-психологических особенностей различных культур Дж.Хофстеде индивидуализм обнаруживается в богатых обществах, в особенности, если они имеют несколько нормативных систем (то бывает при пересечении множества культур или в некоторых урбанизированных, связанных с разными культурами, космополитических обществах), так что индивиду приходится решать, в соответствии с какой системой он должен действовать. Уровень индивидуализма высок также среди высших классов и профессионалов в любом обществе.

Исследователи выявили следующие факторы, влияющие на формирование коллективизма:

• Национальные меньшинства

• Общества, обладающие относительно высокой степенью однородности;

• Общества, в которых плотность населения и зависимость друг от друга в процессе работы высоки;

• В сельскохозяйственных обществах среди старших членов общества;

• Среди членов больших семей;

• В группах с высоким уровнем религиозности.

"Внутрикультурный анализ показывает, что индивидуализм и коллективизм не являются противоположностями. Их следует понимать как многомерные конструкты. (…) Конкретно индивидуализм часто связывается с соперничеством, уверенностью в своих силах, эмоциональной дистанцией по отношению к группе и гедонизмом; коллективизм часто связывают с целостностью семьи, небольшой дистанцией по отношению к группе, высоким уровнем коммуникабельности и взаимозависимости".

Важно отметить, что кроме коллективизма – индивидуализма, как основных конструктов, характеризующих социально-психологические особенности конкретной культуры, выделяют также властную дистанцию, маскулинность – феминность и избегание неопределенности. Однако эмпирическим исследованиям данных конструктов уделяется гораздо меньшее внимание.

Исторически первые социально-психологические концепции в центре своего внимания держали макросоциальные образования – народы, нации или просто социальные массы. Тем не менее эволюция представлений о предмете социальной психологии привела к тому, что большая часть работ концентрируется на исследовании малых социальных групп.

2.3. Малые социальные группы: структура и динамика групповых процессов

В современной социальной психологии под группой понимается "двое или более лиц, которые взаимодействуют друг с другом, влияют друг на друга дольше нескольких мгновений и воспринимают себя как "мы".

Таким образом, для понимания уникальности такого социально-психологического явления как малая социальная группа принципиально важными являются следующие моменты: социальное взаимодействие, социальное влияние, самосознание и идентификация себя с группой.

Все три указанные особенности социальной группы являются характеристиками динамическими и по-своему отражают развитие социальной группы. Существует несколько классификаций уровней развития социальной группы. Общим в этих классификациях является то, что развитие начинается с низшего уровня – некое аморфное образование, и заканчивается высшим уровнем – формированием коллектива.

Наиболее развернутой и практически проверенной классификацией уровней развития группы является классификация, предложенная Л.И.Уманским. В основе ее лежат три главных критерия:

• Общность целей;
• Четкость структуры группы;
• Динамика групповых процессов;

В соответствии с ними эволюция социальной группы делится на шесть основных этапов показанных на Рисунке 15 снизу вверх:

Рисунок 15. Уровни развития социальной группы.

Заметим, при этом, что процесс развития группы, ее социально-психологической зрелости, на приведенной схеме может быть обозначен центростремительной динамикой. Процесс же деградации группы, ее распада может быть обозначен центробежным вектором динамики социально-психологических процессов.

Кроме того, каждый из обозначенных этапов, имеет ряд особенностей, обозначенных в Таблице 5:

Таблица 5. Особенности различных этапов развития малой группы

Критерии развития	Цели деятельности	Социальная структура	Особенности динамики групповых процессов
Этап развития группы
Конгломерат – группа ранее непосредственно незнакомых людей, оказавшихся в одно и тоже время на одной и той же территории	Совместная цель деятельности отсутствует. Каждый член группы преследует собственную цель.	Структура группы либо отсутствует, либо крайне примитивна	Общение кратковременно, поверхностно, ситуативно. Люди редко знакомятся и, достигнув своих целей, такая группа быстро распадается.
Номинальная группа – группа людей, собравшихся вместе и получивших общее название, наименование и связанные с этим социальный статус, общие цели и способы деятельности.	Цель совместной деятельности присутствует, но целеполагание носит внешний характер. Принятие общей цели деятельности членами группы является важным условием продолжения совместной деятельности и эволюции группы.	Структура носит достаточно простой характер: во главе процесса стоит организатор группы, определяющий цели деятельности и отслеживающий их достижение.	Основой взаимодействия в номинальной группе является знакомство членов группы друг с другом и согласование общих целей и взаимоприемлемых способов их достижения
Ассоциация (группа работников) – группа людей, объединенных совместной деятельностью	Начинается деятельность по достижению общих целей с учетом интересов каждого. При достижении хотя бы одной из стоящих перед группой задач она переходит на следующую стадию своего развития.	Начинает формироваться структура группы. Проявляются первые попытки претендовать на лидерство.	Главным групповым процессом является консолидация. За счет этого достигается готовность к деятельности и направленность на решение задач.
Кооперация (группа сотрудников) – группа активно взаимодействующих людей, добивающихся определенного результата деятельности	Принятие, интериоризация каждым членом группы общих целей с учетом собственных целей и интересов	Определяются лидеры способные организовать группу на эффективное решение задач. Определяется четкая структура группы: статусно-ролевые позиции. Конкуренция позволяет повысить общегрупповую активность.	Основные групповые процессы: борьба за лидерство и конкуренция в отношении ролевых и статусных позиций. Вырабатываются сложные формы регуляции поведения: внутригрупповая мораль, ценностные ориентации и система санкций за их нарушение.
Автономия (группа соратников) – целостная и обособленная группа людей, работающих для достижения общих целей и получающих не только материальный результат совместной деятельности, но и удовлетворение от участия в ней	В процессе совместной деятельности практически полностью удовлетворяются социальные потребности и интересы членов группы. Индивидуальные цели каждого члена группы достигаются только в результате его участия в совместной групповой деятельности. В зависимости от дальнейшего процесса согласования целей групповой деятельности автономия может стать коллективом или корпорацией.	Социальная структура сохраняется неизменной. Снижение степени конкурентности социальной среды делает структуру менее подверженной изменениям за счет внутренней динамики. Группа становится обособленной и “закрытой” с точки зрения внешних контактов и информационного обмена.	Происходи эмоциональная идентификация отдельных людей с группой, адаптация друг к другу, выработка лояльности по отношению друг к другу. Поддержание лояльности осуществляется за счет прочной внутригрупповой морали нарушение которой жестко карается.
Коллектив (группа единомышленников) – группа людей осуществляющих совместную деятельность и добивающихся результата на основе гармонизации индивидуальных, групповых и общественных целей, интересов и ценностей.	Высшая степень согласование и гармонизации групповых целей деятельности с личными целями членов группы и социальными целями и потребностями.		Появление черт коллектива характерно для трудных, конфликтных и стрессовых ситуаций. “Коллективизация” внутренних резервов группы возможна лишь на короткий период, после которого происходит переход в более стабильный режим функционирования
Корпорация – группа людей характеризующихся гиперавтономией, замкнутостью, закрытостью, изолированностью от других групп.	Удовлетворение своих потребностей и целей деятельности вне их согласования с личными и общественными и, часто, за их счет.		Наиболее распространенными явлениями являются: фаворитизм и групповой эгоизм.

 

Успешная деятельность по достижению групповых целей требует координации усилий всех участников деятельности. При этом цели которые стремится достичь группа, как правило, достаточно сложны для отдельного индивида. Эта сложность подталкивает к делению цели на более мелкие задачи эффективное решение которых можно поручить отдельным членам группы, в соответствии с их способностями и интересами. Специфика задач решаемых отдельными членами группы предполагает определенную специализацию и типизацию индивидуальных действий, которые формируют социальную роль.

Цели и задачи, стоящие перед группой не только дифференцируют и специализируют поведение индивидов, но и различаются по степени сложности. Оценка сложности и важности отдельных задач в общей структуре деятельности в значительной степени определяют и оценку значимости индивидуальной роли. Ролевая дифференциация и дифференцированная оценка значимости ролевого поведения в общей структуре деятельности формируют статусную дифференциацию.

Тенденция к статусно-ролевой дифференциации подкрепляется тем, что в процессе деятельности распределение ресурсов группы, необходимых для решения отдельных задач, происходит в соответствии со статусом социальной роли. Таким образом, статусно-ролевая позиция обладает не только моральной, но и реальной материальной ценностью в глазах индивида. Высота статуса определяет возможности по удовлетворению как социальных потребностей, но и потребностей витально-физиологических.

Изучение ролевой дифференциации позволило выделить два типа членства в группе:

• ориентированное на подтверждение отношений ("эксперты по поддержанию отношений");

• ориентированное на решение задач ("эксперты по решению задач").

Один человек редко оказывается компетентным и той и в другой сфере. С точки зрения теории ожиданий, когда цель жизненно важна для группы, ее члены пытаются определить, кто из них наиболее может способствовать ее достижению в наибольшей степени. К тем, кто представляется наиболее способным к такому содействию, вырабатывается соответствующее отношение: к ним чаще обращаются, их поощряют к инициативному поведению, они наиболее часто выдвигаются на роль как формальных, так и неформальных руководителей, рядовые члены группы соглашаются с попытками их влияния.

В результате возникает статусная структура, в которой поведение индивида регламентируется определенными правилами, стандартами поведения или нормами приемлемости.

Компетентность обуславливает типичное поведение члена группы:

Таблица 6. Поведение членов группы с различной компетентностью при решении различных задач

Тип компетентности члена группы	"Эксперт по решению задач"	"Эксперт по поддержанию отношений"
Задачи групповой деятельности
Решение задач	Высказывает предложения Высказывает мнения Определяет направление работы	Уточняет направление работы Интересуется мнением других Интересуется мнением других
Поддержание отношений	Не соглашается Демонстрирует напряжение Демонстрирует антагонизм	Демонстрирует солидарность Демонстрирует отсутствие напряженности Соглашается

Эксперты по поддержанию отношений, как правило, наиболее любимы в группе, в то время как эксперты по решению задач воспринимаются как наиболее способствующие успеху групповой деятельности.

Механизм формирования статуса включает в себя несколько взаимодействующих факторов: уже упоминавшиеся выше воспринимаемые группой способности (специфические и диффузные), а также степень включенности в деятельность группы, уверенность в себе, ориентация на группу. Модель формирования статуса и соответствующего ему социального влияния такова:

Рисунок 16. Механизмы формирования социального статуса и основанного на нем влияния.

Основой для формирования социального статуса являются воспринимаемые специфические (непосредственно связанные с решением задач групповой деятельности) и диффузные (косвенно связанные с решением задач групповой деятельности) способности, обозначенные на рисунке синим цветом. Спусковым механизмом, запускающим статусную дифференциацию, являются особенности поведенческого стиля: включенность в деятельность группы, ориентация на группу, а также уверенность в себе, обозначенные на рисунке голубым цветом.

Парадокс заключается в том, что основа статусной дифференциации группы – ролевая дифференциация – является механизмом, обеспечивающим повышение эффективности достижения групповых целей. В то же время статусная дифференциация не всегда улучшает достижения группа, а в некоторых случаях может являться препятствием в принятии группой верных решений. Особенности такого влияния обусловлены процессами формирования отношений в группе, протекающими в соответствии с особенностями статусной дифференциации.

Результаты групповой деятельности определяются через социально-психологическую категорию реальных достижений. При этом, как правило, реальные достижения ниже потенциальных достижений группы, которые определяются ресурсным потенциалом и его оптимальным использованием на уровне групповой деятельности. Достижение согласия членов группы является важным предварительным условием совместной деятельности, однако, в ходе его достижения ресурсы группы могут расходоваться не эффективно. Такое "нецелевое" использование интегрированных или индивидуальных ресурсов членов социальной группы приводит к так называемым процессуальным потерям, снижающим уровень реальных достижений. Формула, определяющая уровень реальных достижений, предложенная Хэкменом и Моррисом в 1975 году выглядит следующим образом:

Реальные достижения = потенциальные возможности – процессуальные потери + приобретения

Таким образом в достижении результатов групповой деятельности может проявляться как синергетический эффект, выражающийся в прибавочной интеллектуальной энергии превышающей сумму индивидуальных потенциалов членов группы (1+1>2), так и прямо противоположное явление, – "эффект Рингельмана", – суть которого в том, что по мере увеличения количества членов в группе происходит уменьшение среднего индивидуального вклада в общегрупповую деятельность (1+1<2).

Социально-психологическими процессами, оказывающими влияния, как на позитивные, так и на негативные результаты общегрупповой деятельности являются процессы социальной фасилитации и социальной ингибиции. Факторы, являющиеся ключевыми для данных процессов, принято называть фасилитаторами и ингибиторами.

Важно учитывать то обстоятельство, что влияние социальной фасилитации и социальной ингибиции неоднозначно сказываются на общей эффективности результатов групповой деятельности. Переменная-фасилитатор способствует повышению психической активности членов группы, однако не гарантирует высоких или адекватных результатов этой активности.

Так, например, присутствие других людей повышает уровень активности деятельности членов социальной группы и является возможной причиной высоких результатов деятельности. Зайонц (1965) предположил, что простое присутствие других людей облегчает ответы или реакции уже имеющиеся в поведенческом репертуаре индивида, но подавляет подготовку новых или усложненных ответов/реакций которые индивид никогда или очень редко давал ранее. Зайонц объяснил это тем, что физическое присутствие других людей автоматически ведет к росту уровня активации, способствующим повышению эффективности выполнения простых или знакомых действий.

Другой исследователь, Коттрелл (1968, 1972), предложил другой объяснительный механизм данного эффекта. Он предположил, что люди выполняющие задание, ассоциируют присутствие других людей с оценкой своей деятельности. Таким образом, повышение уровня активации и легкость активации доминирующих (адекватных, верных) ответов или подавление не-доминирующих происходит только в том случае, если человек, выполняющий задание предвидит, что его работа будет оценена другими.

Существуют также объяснения колебания эффективности деятельности в зависимости от присутствия других людей, основанные на особенностях когнитивных процессов: внимания и переработки информации.

Рисунок 17. Объяснение явления социальной фасилитации и ингибиции на основе особенностей когнитивных процессов.

Процессы социальной фасилитации и ингибиции наиболее актуальны когда речь идет о решении групповых задач для которых достаточно механического сложения усилий членов группы.

Однако перед группой часто встают задачи, требующие взаимозависимого поведения. Дейч выделил два вида взаимозависимого поведения:

• Кооперативная взаимозависимость: возникает в том случае когда успех одного члена группы способствует успеху других ее членов;
• Соревновательная взаимозависимость: возникает в том случае, когда положительные результаты для одного приводят к отрицательным результатам для других членов группы;

Практически все реальные групповые задачи предполагают смесь мотивов кооперативной и соревновательной взаимозависимости.

Если члены группы оказываются не в состоянии объединить индивидуальные ресурсы в рамках кооперативной взаимозависимости оптимальным образом, то это влечет за собой координационные потери, снижающие эффективность групповой деятельности.

Другой тип потерь в эффективности групповой деятельности возможен за счет того, что смесь кооперативных и соревновательных мотивов приводит к бессознательному сокращению усилий членов группы, которые пользуются выгодами кооперации. Данный вид потерь носит название мотивационных потерь.

Исследования показали, что реальные достижения группы оказываются явно ниже ее потенциала и потери продуктивности возрастают с увеличением численности.

Причем потеря эффективности деятельности может быть отнесена как на счет координационных, так и мотивационных потерь: даже если группа постарается минимизировать координационные потери, наиболее эффективно согласовав усилия всех членов группы, она не реализует своего потенциала из-за мотивационных потерь. Этот эффект получил в социальной психологии название социального уклонения. Его причину социальные психологи видят в том, что индивидуальные усилия в больших группах невозможно идентифицировать и оценить.

Тем не менее, некоторые исследования показывают, что условиями, минимизирующими влияние социального уклонения являются:

• Сложные задачи, предполагающие полную включенность всех членов группы;
• Члены группы верят, что их вклад будет полностью идентифицирован и оценен посредством сравнения с вкладами других или посредством сравнения с результатами другой группы;
• Когда актуализировано желание выглядеть благоприятно и оставаться уважаемым членом успешной группы.

Снижение индивидуальных усилий часто проходит неосознанно при формировании убежденности, что без приложения усилий отдельного человека группа может вполне обойтись.

Помимо этого существуют задачи эффективность решения которых не всегда улучшается, если люди действуют одновременно или координируют свои усилия, стремясь приспособить их друг к другу. К числу таких задач относят:

1. Порождение новых идей

Вопрос о том, как минимизировать координационные и мотивационные потери, чтобы оптимальным образом реализовать индивидуальные ресурсы в коллективном продукте, оказывается весьма важным, когда перед группой стоит задача выдвижения творческих идей и нахождения возможных путей решения задачи. Пытаясь повысить качество своей продукции, Осборн, руководитель одного из рекламных агентств, попробовал заменить работу одиночек работой группы; этот прием получил название мозговой штурм. Перед началом совместной деятельности члены группы получают инструкцию высказывать как можно больше идей, в том числе “отталкиваясь” от идей других членов группы. Все предложения регистрируются и максимально быстро представляются каждому участнику без каких-либо обсуждений, пояснений или комментариев. Оценка и отбор наиболее плодотворных идей производят позже. Осборн утверждал, что работающие таким образом группы выдвигают больше идей, чем каждый из их членов по отдельности, и что качество этих идей также оказывается выше. Однако экспериментальные исследования не подтверждают это оптимистическое утверждение. По данным Мак-Грэта (McGrath, 1984), члены группы в интерактивном мозговом штурме дают худшие количественные и качественные результаты (по оценке экспертов), чем те же индивиды, работающие по отдельности (Bond & Van Leeuwen, 1991: Mullen, Johnson & Salas, 1991).

Дил и Штрёбе (Diehl & Stroebe, 1987; см. также Stroebe & Diehl, 1994) исследовали три возможных объяснения потерь продуктивности в группах интерактивного мозгового штурма. Первое объяснение исходит из предположения об аддитивном характере задачи мозгового штурма. Учитывая, что все идеи собираются как бы в общую копилку, участники могут терять свою мотивацию и ослаблять старания, пытаясь “затеряться в толпе”, или принимают стратегию тунеядца по отношению к творческим усилиям других членов группы. Для проверки этой гипотезы Дил и Штрёбе инструктировали участников мозгового штурма таким образом, что в одном случае они ожидали, что идеи будут собираться в общую копилку, а в другом — что они будут регистрироваться индивидуально. Оказалось, что продуктивность действительно была несколько выше у членов последней группы.

Второе объяснение предполагает, что, несмотря на инструкцию, гласящую, что члены группы не должны оценивать идеи друг друга, боязнь негативной реакции мешает участникам мозгового штурма свободно высказывать свои уникальные мысли. Как было показано ранее в настоящей главе, боязнь оценивания (Cottrell, 1968, 1972; Sanna, 1992) может приводить к социальному подавлению недоминируюших ответов. Таким образом, в тех случаях, когда участники воспринимают задачу как когнитивно сложную, т.е. считают вероятность дать неподходящий ответ высокой, боязнь оценивания может привести к потерям продуктивности. Для проверки этой гипотезы Дил и Штрёбе проводили мозговой штурм обычным образом и снимали его на видеокамеру, чтобы, как они объясняли, показать на занятиях, которые посещало большинство участников эксперимента (студентов). Оказалось, что ожидание оценивания со стороны знакомых действительно снижало реальную продуктивность, но опять-таки наблюдаемое негативное влияние не было особенно выраженным.

В поисках более убедительного объяснения наблюдаемых потерь продуктивности в группах интерактивного мозгового штурма Дил и Штрёбе проверили третью гипотезу. Согласно правилам работы в группе мозгового штурма одновременно мог говорить только один человек, остальные при этом молчали, предоставляя ему возможность высказаться, при этом содержание обсуждения могло отвлекать других участников группы от своих мыслей и они могли их забыть: также могла снижаться сама их способность к выдвижению новых идей. Чтобы проверить это предположение, Дил и Штрёбе проводили мозговой штурм в реальной группе из четырех человек (так называемая интерактивная группа). В четырех других экспериментальных условиях участники были физически отделены друг от друга (находились в различных кабинках). Хотя все они сидели по одиночке, инструкция предлагала проговаривать свои мысли вслух, чтобы можно было записать их на магнитофон. При условии работы “индивидуально, в отсутствии коммуникации” участники осуществляли мозговой штурм независимо друг от друга. В трех других условиях каждая кабинка была снабжена системой двусторонней связи и дисплеем со световыми сигналами, где каждая вспышка соответствовала одному из членов группы. Сигналы действовали как светофор. Как только один из четырех членов группы начинал говорить, его голос активизировал сенсорный датчик, связанный с “его” лампочкой, которая в кабинках других членов группы загоралась зеленым светом. В это время другие три лампочки оставались красными. Как только говорящий умолкал на 1,5 секунды, красные огни его партнеров переключались на зеленые, показывая, что может говорить кто-то еще. Как только кто-то начинал высказываться, три других “личных” огонька в кабинках других членов группы переключались на красный. Благодаря этому техническому приспособлению были созданы три различные “индивидуальные” ситуации. При условии “индивидуально, с блокировкой, с коммуникацией” дисплей с огоньками регулировал очередность высказываний через систему двусторонней связи. Все участники слышали через наушники, что сказал каждый из остальных членов группы. Поскольку в каждый данный момент говорил только один человек, можно было высказываться только, когда “собственный” огонек переключался на зеленый. В ситуации “индивидуально, с блокировкой, без коммуникации” участникам также приходилось ждать своей очереди, чтобы высказаться, но они не слышали, что говорили другие, так как система двусторонней связи была отключена. Наконец, в ситуации “индивидуально, без блокировки, без коммуникации” участникам давалась инструкция не обращать внимание ни на огоньки, ни на систему двусторонней связи и высказывать свои мысли сразу же, как только они приходят в голову.

Таблица 14.2 Среднее количество неповторяющихся идей, предложенных участниками группы из четырех человек, работавших в ситуации наличия и отсутствия блокировки

Источник: Адаптировано из Diehl & Stroebe (1987)

Во всех пяти условиях (табл. 14.2) участникам давалось 15 минут, чтобы высказать предложения на тему: “Как снизить уровень безработицы в Германии?” Чтобы впоследствии сравнить продуктивность испытуемых, работавших в различных условиях, Дил и Штрёбе создали “номинальный групповой продукт”, собрав воедино все идеи, высказанные четырьмя испытуемыми, занимавшимися мозговым штурмом индивидуально, никак не общаясь друг с другом. Поскольку при работе по отдельности, без коммуникации, одна и та же мысль могла быть высказана несколько раз, тогда как в ситуации свободной коммуникации такие повторы не допускались, из набора, составившего “номинальный групповой продукт”, были вычеркнуты повторяющиеся идеи. В табл. 14.2 представлено общее количество не повторяющихся идей, высказанных в каждом из пяти экспериментальных условий. Результаты показывают, что, когда участникам разрешалось высказывать свои мысли сразу же, как только они приходили им в голову (в двух ситуациях отсутствия блокировки), они порождали почти в два раза больше идей, чем в ситуациях очередности (в трех условиях, когда блокировка присутствовала). Эти результаты говорят о том, что блокировка деятельности действительно является важным фактором в объяснении ухудшения результатов в интерактивных группах мозгового штурма.

В табл. 14.2 заслуживает внимания также другой результат отсутствие возможности услышать идеи других участников не оказывает существенного влияния на продуктивность мозгового штурма. Это является важным, по крайней мере, по двум причинам. (1) Сравнение между ситуациями “индивидуально, с блокировкой, без коммуникации” и “индивидуально, с блокировкой, с коммуникацией” согласуется с ранее упомянутым объяснением потерь продуктивности вследствие боязни оценивания. По видимости, не так важно, предполагают ли участники, что высказанные ими идеи услышат и оценят другие члены группы (только 8%). (2) То же самое сравнение ясно показывает, что “подслушивание” идей, высказанных другими участниками, не увеличивает продуктивности мозгового штурма. В противоположность оптимистической оценке Осборна (1957) участники, которые “отталкивались” от идей, высказанных другими членами группы, выдвигали не больше оригинальных идей, чем участники, которые не могли слышать других членов группы.

Можно только удивляться, почему мозговой штурм остается столь популярным, несмотря на совершенную очевидность того, что традиционные интерактивные группы страдают от серьезных нарушений качества деятельности. Почему у стольких людей возникает иллюзия, что они более продуктивны в группе, чем в одиночестве? Штрёбе и Дил считают (Stroebe & Diehl, 1994; Stroebe, Diehl & Abakoumkin, 1992), что участникам групп трудно различить собственный вклад и вклад других участников. Они склонны считать некоторые из высказанных идей порожденными ими самими, тогда как в действительности эти идеи были предложены другими участниками группы. Таким образом, популярность традиционной техники интерактивного мозгового штурма может быть связана с переоценкой участниками количества идей, предложенных ими самими.

Источник: Хьюстон М. Введение в социальную психологию. Европейский подход. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. – 622 с., С.445-448

2. Получение информации

Помимо порождения новых идей выполнение задачи часто предполагает Просто отбор и применение уже известных данных. Члены группы приступают к работе с множеством специфических идей и запасами уникальной информации, которые могут сильно отличаться в зависимости от их знаний, способностей и предыдущего опыта. Группа может действительно выиграть от совместной работы, с ее члены будут свободно высказывать свои частные мнения. Однако им mi помешать социальные влияния двух типов (Deutsch & Gerard, 1955; Jones & Gerard, 1967; см. также гл. 13 настоящего издания). Во-первых, участники, правило, хотят, чтобы их любили и уважали. Стараясь поддержать статус члена группы и избежать отклоняющегося поведения (Schachter, 1951), они могут сосредоточиться прежде всего на информации и знаниях, общих с другими (нормативное давление). Во-вторых, члены группы хотят найти правильную информацию. Если они не оглашают свои оригинальные идеи, так как верят сведениям и суждениям, высказанным другими, больше, чем своим собственным, можно говорить об информационном давлении, заставляющем уступить чужому мнению Нормативное и информационное давление увеличивает конформность поведения. Поэтому члены группы сосредоточиваются прежде всего на данных, которыми, как им известно, обладают и другие, вместо того, чтобы сообщать информацию, которой обладают только они.

Когда все члены группы располагают одинаковыми сведениями, мотивы “нравиться” и “быть правым” совпадают. Обмениваясь и обсуждая эти данные, члены группы достигают консенсуса, оптимальным образом используя все доступные ресурсы. Даже если видение задачи и способов ее решения у членов группы оказываются различными (что случается очень часто, так как обычно участники наби ются в группу на основе их специфических знаний), нормативное и информационное давление будут побуждать их преимущественно рассматривать информацию которая является для них общей (Stasser, Kerr et al., 1989; Stasser, Taylor & Hanna, 1989; Stewart & Stasser, 1998). Сведения, не принимаемые во внимание другими членами группы, или мнения, которые могут противоречить складывающем групповому консенсусу, часто остаются незадействованными.

Позиции членов группы	I	II	III	IV
Три общих аргумента в пользу решения А	1А 2А ЗА	1А 2А ЗА	1А 2А ЗА	1А 2А ЗА
Один общий аргумент в пользу решения В	1В	1В	1В	1В
У каждого члена группы есть свой собственный аргумент в пользу решения В	2В	36	4В	5В
Рис. 14.4 Скрытая позиция: члены группы склонны сосредоточиваться на совпадающих аргументах (три аргумента в пользу решения А, один в пользу решения В), не обсуждая при этом четыре индивидуальных довода в пользу решения В

Внимание, уделяемое “общему” знанию, может препятствовать плодотворному обмену имеющимися в группе уникальными сведениями. Преимущества, которыми при групповом обсуждении обладает общая информация (по сравнению с индивидуально специфической), могут существенно снизить качество совместной деятельности. Это особенно опасно при существовании скрытой позиции, когда информация, доступная группе в целом, свидетельствует в пользу одного выбора, тогдаа как паттерн информации, доступной каждому из членов в отдельности, благоприятствует другому решению. Представим себе группу из четырех человек, которые при решении задачи сталкиваются с необходимостью выбора из двух альтернатив решения А или решения В (рис. 14.4). Участники I и IV имеют три общих аргумента в пользу решения А, и только один аргумент в пользу решения В. Кроме того на основе собственных знаний каждый член группы имеет по одному собственномy аргументу в пользу решения В. При таком распределении информации все четыре участника группы будут склонны высказаться в поддержку решения A, поскольку они имеют три общих аргумента в его пользу и только один общий аргумент в пользу решения В. При этом скрытая позиция группы складывается в пользу именно решения В. Если бы все четыре члена группы высказали все имеющиеся в их распоряжении аргументы, стало бы очевидным, что пять аргументов (один общий аргумент плюс четыре индивидуальных) говорят в пользу решения В.

В целом, тонкое взаимное давление (хотя оно и полезно для успешной координации индивидуальных вкладов в общее решение) может мешать процессу сбора информации или принятия решений в особо ответственных ситуациях. Этот феномен, получивший название эффекта общего знания (Gigone & Hastie, 1993, 1997), представляет собой негативный побочный продукт совместной групповой работы.

3. Принятие решений

Давление, связанное с информационной и нормативной конформностью, может проявлять себя одновременно, хотя и в различной степени. Когда более важно найти правильное решение задачи, например, определить: “Как много рабочих понадобится, чтобы передвинуть штабель кирпичей?”, — информационное влияние может возобладать. Однако, когда доминирует желание выразить разделяемую всеми идентичность, как, например, в группах с высокой сплоченностью, достаточно сильным может быть нормативное давление (Festinger, 1950; Kaplan&Miller, 1987). Сильное нормативное давление может, например, проявиться при обсуждении этических вопросов, например таких: “Какая из многих групп беженцев заслуживает нашей поддержки?” Исследование, проведенное Дэвисом (Davis, 1973, 1996; см. также Кегг, 1992; Laughlin & Ellis, 1986), показало, что в заданиях, связанных с вынесением суждения, “правило большинства” часто служит имплицитной социальной схемой принятия решения, определяющей итоговую позицию группы. Учитывая что на конечное решение, скорее, влияет просто число членов группы, поддерживающих то или иное суждение, нежели их аргументы, нормативное давление оказывается сильнее информационного. Правило большинства может порождать негативные последствия, заставляя членов группы обращать внимание, прежде всего на необходимость уменьшения расхождений между их мнением и мнением большинства (нормативное давление). Боязнь быть свернутым другими членами группы может мешать творческому и самостоятельному мышлению и заставлять членов группы игнорировать важную информацию, результате могут приниматься неверные решения (Janis, 1982 b).

В отличие от задач, связанных с вынесением суждения, интеллектуальные задачи имеют более или менее “понятный” исход. В задачах типа “Эврика”, имеющих одно очевидно правильное решение (см. табл. 14.1), социальной схеме принятия решения может служить правило “победы истины”. Если хотя бы один из членов группы предлагает правильное решение, оно может служить информационным сигналом, немедленно убеждающим других членов группы. Однако, задачи, не относящиеся к этому типу и не имеющие одного очевидно правильно решения, оставляют место для различных интерпретаций. В этих случаях социальное влияние будет проявляться в обмене аргументами, призванными убедить других участников группы в правильности предлагаемых решений. Конструктивный когнитивный конфликт, вызванный несговорчивостью одного из членов группы (или меньшинством), может привести к внимательному рассмотрению причин ставшего очевидным расхождения во мнениях, создавая тем самым возможность для инновационного самостоятельного мышления (Nemeth, 1S94; (также гл. 13 настоящего издания). Учитывая отсутствие численной поддержки единственного члена группы, его влияние может быть основано, скорее, на информационном, нежели на нормативном давлении.

Рекомендуемыми способами избежания подобных негативных последствий групповой деятельности являются:

• тренировка: дает ограниченный результат; в ходе экспериментов выяснилось, что обученные группы также как и нетренированные, сосредотачивались на общей информации. Единственное различие состояло в том, что нетренированные группы вначале подробно обсуждали общую информацию и только потом переходили к краткому обсуждению уникальных сведений, тогда как в тренированных группах такого явного разделения на этапы не наблюдалось;

• организация работы в подгруппах, предшествующая совместному обсуждению: присутствие подгрупп может активизировать обсуждение и критическое рассмотрение причин расхождения во мнениях. Важнейшим условием согласия является обмен аргументами, призванный убедить членов противоположной подгруппы и собрание рассмотрит, скорее всего, все соображения. Таким образом, в результате взаимного информационного давления может быть достигнуто согласие относительно общей информационной схемы;

• присутствие (назначение) "адвоката дьявола" – социальная роль функциональной задачей которой является дискредитация доминирующего подхода: формализация роли снимает проблему снижения популярности "отклоняющейся личности" и соответственно, снижения ее статусных позиций, так как существует взаимное согласие относительно роли. Во избежание острого когнитивного конфликта можно проинструктировать "адвоката дьявола" выражать контраргументы в сдержанной, неагрессивной форме.

Цель данных приемов – оптимизация использования групповых ресурсов, побуждение членов группы к тому, чтобы вырваться за пределы интеллектуальных штампов, способствующих подчинению доминирующим групповым нормам.

2.4. Психология межгрупповых отношений

Актуальность рассмотрения межгрупповых отношений определяется, прежде всего, достаточно многочисленными примерами социально-деструктивного поведения членов одних социальных групп по отношению к членам других групп. Акты насилия, проявляющиеся на религиозной, этнической или идеологической основе, формирующей и подкрепляющей предрассудки, предубеждения и стереотипы являются, пожалуй, наиболее острой проблемой межгруппового взаимодействия заставляет социальную психологию искать адекватные объяснения закономерностей и механизмов, управляющих данными социально-психологическими процессами.

Основные эффекты межгрупповых отношений отражены на схеме:

Рисунок 18. Основные эффекты, возникающие в процессе межгрупповых отношений

Одной из ключевых проблем рассматриваемых исследователями явилась проблема выявления факторов, оказывающих влияние на формирование предрассудков и предпочтений, проявляющихся в межгрупповых отношениях.

К числу таких факторов относятся:

• цели и принципы групповой деятельности:

Группы, действующие в соответствии с принципом "выиграть – проиграть", демонстрируют большую межгрупповую дискриминацию или агрессию по отношению к не членам группы (аут-группе) по сравнению с теми, кто вынужден, для достижения общих целей, кооперировать усилия с ними;

• Простая принадлежность к группе служит достаточным основанием для проявления межгрупповой дискриминации:

Данный фактор получил название парадигмы минимальных внутригрупповых связей в соответствии с которой, даже группы организованные на основе произвольных оснований и не имеющие опыта совместной деятельности, проявляют тенденцию к выражению тенденциозных суждений и дискриминационного поведения. Справедливости ради необходимо отметить, что в этом случае дискриминация проявляет себя только при определенных условиях (когда члены аут-группы относятся к категории низко статусных и/или к социальным меньшинствам);

Естественной внутри личностной основой для формирования отношений индивида с социальными образованиями является процесс категориальной дифференциации. Индивид дифференцирует окружающую его социальную среду на "своих" и "чужих", для обозначения этих категорий Шерифом были введены два понятия "ин-группа" и "аут-группа". Ин-группа – группа к которой принадлежит индивид (или считает себя принадлежащей к ней). Аут-группа – группа к которой индивид не принадлежит (или думает, что не принадлежит). Использование для понимания социальной реальности данных категорий, которые упорядочивают и упрощают информацию, приводит к заострению различий между категориями, и соответственно к сглаживанию этих различий внутри категорий. Это необходимо для более четкой категориальной дифференциации.

На основе процесса социальной категориальной дифференциации возникает восприятие однородности группы. При этом более однородными представляются представители аут-групп, что некоторыми исследователями объясняется недостаточным знакомством членов ин-группы с членами аут-группы. Однако, существует и обратный феномен: когда ин-группа меньше аут-группы, она воспринимается как более однородная. Это, в свою очередь объясняется процессом социальной идентификации.

Социальная идентификация – представления человека о том, кем он является в соответствии с его членством в группе. Часть нашей Я-концепции (наша идентичность) определяется в терминах принадлежности к группе и служит основанием для позитивного представления о самом себе. Механизм этого таков: мы получаем представление о своей группе (позитивное или негативное) сравнивая ее с другими группами; человек заинтересован в сравнении групп в пользу собственной, так как от этого зависит его собственная самооценка. И чем более успешной является группа, тем охотнее люди идентифицируют себя с ней. Желание иметь позитивную Я-концепцию создает установку искать способы более позитивного восприятия ин-группы на фоне аут-группы.

Теория социальной идентичности предполагает некоторую прямую причинную связь между межгрупповой дискриминацией и самооценкой.

При этом, существуют две основные гипотезы, поясняющие эту связь:

1. 1. В соответствии с первой – высокая самооценка является причиной межгрупповой дискриминации, так как именно она является инструментом укрепления социальной идентичности и поддержки высокого уровня самоуважения и самооценки.
   2. В соответствии со второй гипотезой именно низкая самооценка лежит в основе межгрупповой дискриминации, так как последняя является механизмом занижения оценки аут-группы и поднятие на этой основе самооценки ин-группы.

Логика указанных гипотез отражена на следующей схеме:

Рисунок 19. Основные гипотезы влияния самооценки на межгрупповую дискриминацию

Обе указанные гипотезы подвергаются критике, однако, первая гипотеза (утверждающая, что в основе групповой дискриминации лежит чаще всего высокая самооценка) поддерживается большей частью исследователей.

Заметим, при этом, что межгрупповая дискриминация в обеих гипотезах носит по преимуществу инструментальный характер, так как не является конечной целью. Результат, которого добивается группа не дискриминация сама по себе, а высокая формирование (как в случае, если исходная самооценка была низкой) или поддержание (как в случае, если исходная самооценка была высокой) высокой самооценки.

При этом исследования стереотипов и предпочтений в дружбе у детей показали, что и для них характерны проявления группового фаворитизма, аут-групповой стереотипизации и межгрупповой дискриминации – в противовес мнению о том, что эти процессы производны от научения в процессе социализации. По всей видимости, данные групповые процессы в основе своей имеют более глубокую, чем принято считать, биологическую природу.

Итак, цель, преследуемая в большинстве случаев группой в динамике межгрупповых отношений – формирование и поддержка высокого уровня самооценки и самоуважения. Тем не менее, статусная дифференциация групп в рамках одного общества не всегда дает основания для достижения подобной цели.

Для индивидов составляющих группу есть несколько альтернативных путей отреагировать на негативную идентичность, связанную с группой. Они различаются по целям, методам и возможным последствиям. Кроме того, различают коллективистские и индивидуалистические стратегии. Кратко типология реакций на отрицательную социальную идентичность представлена в Таблице 7.

Тип реагирования определяется социокультурными особенностями той общности, к которой принадлежит индивид. Можно предположить, что индивиды, воспитанные в рамках коллективистских культур будут более склонны к выбору коллективистских стратегий, а, в свою очередь, представители индивидуалистических культур предпочтут индивидуалистические стратегии снижения отрицательной социальной идентичности.

Несложно заметить, что качественные и системные изменения в положительной самоидентификации социальной группы достигаются лишь при групповых усилиях, предпринимаемых с той или иной степенью настойчивости. Сравнивая два пути достижения изменений можем отметить, что путь, связанный изменением параметров формирования положительной самоидентификации долог, а результат гадателен. В то время как путь прямой конфронтации выглядит более быстрым, а степень неопределенности меньшей (хотя в действительности степень неопределенности приблизительно равна).

Таким образом, стремление к поддержанию положительной самоидентификации является одной из важнейших причин межгрупповых конфликтов. Социальные группы являются предметом изучения многих научных дисциплин — философии, социологии, политологии и, конечно, психологии, в первую очередь, социальной. Благодаря этому, вероятно, а также учитывая очевидную социальную актуальность, межгрупповые конфликты (по сравнению с другими видами конфликтов) чаще становились объектом внимания исследователей и получили более разнообразное описание в литературе.

Таблица 7. Типы реагирования на отрицательную социальную идентичность

	Индивидуалистическая стратегия	Коллективистские стратегии
Цель	Изменение своего личного положения в обществе	Изменение положения группы в обществе
Метод	Уход из группы	Сравнение своей группы только с такими же подчиненными группами. Отвоевание позиции “лучший среди худших”	Изменение параметров по которым идет сравнение (изменение нормативно-ценностных ориентаций и их активное продвижение)	Прямая конфронтация с доминантной группой доходящая до открытого конфликта
Возможные последствия	Отдельные индивиды могут преуспеть, но это удается не всем; позиция группы в целом не меняется	Среди низкостатусных групп могут произойти изменения; при этом основные статусные различия между группами останутся неизменными	Может быть создан климат, способствующий изменениям, если новые параметры для сравнения будут признаны обществом.	При наличии воздействий по другим направлениям и неустойчивости позиции доминантной группы могут произойти изменения в обществе
Примеры	Афроамериканцы, пытающиеся соответствовать нормам и жизненным ценностям “белого протестантского большинства” в США	Сравнение доходов низкооплачиваемыми профессиональными группами друг с другом, а не с более высокооплачиваемыми	Выделение на уровне субкультуры (таковы практически все молодежные субкультуры: панк, гранж и т.п.)	Движение феминизма в США и Европе.

 

Враждебность, соперничество и войны между группами описывались историками, анализировались философами, социологами, политологами, и потому взгляды психологов на межгрупповые конфликты часто явно или неявно имели основания в смежных областях знания, равно как и оценивались не только с позиций научно-психологической достоверности.

Кроме указанных детерминант межгрупповых конфликтов выделяют три основных подхода: мотивационный, ситуационный и когнитивный. Эти подходы различаются, прежде всего, пониманием истоков и природы конфликтов.

Мотивационные подходы

С точки зрения мотивационного подхода, поведение группы и ее отношение к другим группам рассматривается как отражение ее внутренних проблем. Например, аутгрупповая (направленная вовне) враждебность является следствием внутренних напряжений и проблем в самой группе, ее собственных противоречий и конфликтов. Подобное объяснение потому и называется мотивационным, что группа нуждается во внешнем конфликте с целью решения своих собственных проблем.

Такое понимание межгрупповых отношений получило наиболее явное воплощение в работах Фрейда, утверждавшего, что аутгрупповая враждебность совершенно неизбежна в любом межгрупповом взаимодействии и имеет универсальный характер, поскольку является главным средством поддержания сплоченности и внутренней стабильности группы. Механизм формирования этой враждебности к “чужим” связан с инстинктом агрессии, эдиповым комплексом, эмоциональной идентификацией со своим лидером-отцом” и т. д. Интерпретация Фрейдом механизма возникновения враждебности к “чужим” и привязанности к “своим” не получила значительной поддержки, тогда как идея неизбежности аутгрупповой враждебности (агрессии, межгрупповой конфликтности и дискриминации) была принята многими исследователями и развивалась в их работах.

Другой вариант мотивационного объяснения межгрупповых конфликтов основан на известной концепции фрустрационной детерминации агрессии, которая дала толчок соответствующим исследованиям в области межгруппового взаимодействия. Они связаны главным образом с именем Берковица. Основываясь на известных об-щепсихологических исследованиях Долларда. Миллера и др., он осуществил перенос их идей в область социального взаимодействия. В своей книге “Агрессия: социально-психологический анализе (Berkowitz, 1962) и последующих работах Берковиц описывает разнообразные социально-психологические влияния на агрессивное поведение.

Одним из основных понятий концепции Берковица стало понятие относительной депривации. Относительная депривация — это (в контексте межгруппового взаимодействия) оценка положения своей группы как более плохого по сравнению с другими группами: своей группе приписываются меньшие возможности, ущемленность в Правах, несправедливый социальный статус и т. д. По Дойчу, понятие депривации является важнейшим объяснительным концептом по отношению к переживаемому чувству несправедливости. Можно считать общепризнанным, что неудовлетворенность вызывается прежде всего относительной, а не абсолютной депривацней. Это означает (что подтверждено и результатами эмпирических исследований), что те, кто объективно характеризуется более благоприятными абсолютными показателями, могут ощущать большую неудовлетворенность из-за относительной депривации, если их ожидания были более высокими или они окружены людьми, которые находятся в лучшем положении, чем они (Deutsch. 1985, с. 50).

Известно, что при росте уровня благосостояния, материального или социального статуса изменяется и планка, в соответствии с которой человек оценивает свои достижения. Относительная депривация возникает в результате “сравнения, нацеленного вверх” (Майерс, 1997, с. 496) и становится для группы (или ее отдельных представителей) источником фрустрации и последующей возможной агрессии. При этом объектом агрессии может стать не только тот, кто непосредственно вызвал фрустрацию, но любой человек или люди, ассоциирующиеся с ним по признаку групповой принадлежности или по иным причинам оказавшиеся в положении “козла отпущения”. Впечатляюще выглядят данные о росте воровства в связи с распространением телевидения, демонстрировавшего более высокий, чем это было доступно большинству зрителей (особенно бедным слоям и молодежи), жизненный стиль героев телеэкрана (Майерс, 1997, с. 497-498). А поскольку в современном обществе с его сложной социальной структурой всегда можно найти более привилегированные по тем или иным параметрам слои или группы, то явление относительной депривации всегда потенциально присутствует в социальных сравнениях, а следовательно, существует и вероятность аутгрупповой враждебности. По Г. Тэджфелу, если индивид чувствует неудовлетворенность, сравнивая себя с другими, то для решения его проблем достаточно преобразования индивидуальной ситуации. Групповая депри-иациятем и сложна, что требует изменения в социальной позиции группы (Deutsch, 1985, с.51).

Свой социально-психологический анализ Берковиц также переводит на уровень широкого социального взаимодействия — конфликтов, связанных с этническими предрассудками, расовых конфликтов и т. д. Для этого ему оказывается вполне достаточно чисто психологических понятий. С помощью гипотезы о фрустрационной детерминации агрессии можно, по мнению ее отдельных приверженцев, объяснить даже проблемы политических революций.

Ситуационный подход

И все же гораздо больший резонанс в изучении межгрупповых конфликтов в психологии (и социальных науках вообще) приобрел ситуационный подход. Как мы видели ранее, для ситуационного подхода характерен поиск детерминант психологических явлений в ситуации, контексте, особенностях внешних факторов. В исследовании межгрупповых конфликтов именно этот подход стал наиболее плодотворной основой, как теоретических построений, так и эмпирических обобщений.

Эксперимент М. Шерифа.

Ситуационный подход в исследовании межгрупповых конфликтов прочно связан с именем Шерифа и его уже упоминавшимися экспериментами. Шериф поставил своей целью доказать, что решающими факторами, определяющими кооперативный или конкурентный характер межгруппового взаимодействия, являются факторы ситуации непосредственного взаимодействия групп. В соответствии с этим он выстроил методическую процедуру своего эксперимента, искусственно создав ситуацию конкуренции, жесткого соперничества между группами. На первой стадии создавались группы со сформировавшейся структурой и групповыми нормами. Эта стадия продолжалась около недели, после чего между группами начиналась конкуренция за счет искусственного создания разнообразных ситуаций, когда цели одной группы могли быть достигнуты только за счет другой, т.е. инициировалось жесткое соперничество групп. И в этой ситуации между группами возникает явная враждебность и конфликт и одновременно растет внутригрупповая солидарность. В эксперименте Шерифа мальчики описывали себя как “смелых”, “крепких”, “дружных”, тогда как они” (члены другой группы) были “трусы”, “нахалы”, “вонючки” (Майерс, 1997, с. 643). Контакт между группами использовался лишь как возможность для взаимных оскорблений. Например, когда один из “Орлов” столкнулся с “Громобоем”, другие “Орлы” потребовали от него “смыть с себя грязь”. Несмотря на “приличное” происхождение, в тот момент мальчики были, по выражению Шерифа, “сборищем злой, испорченной и разнузданной шпаны”.

Д.Майерс... Соревнование "В выиграл — ты проиграл., быстро превращает незнакомцев во вра-гов, порождав открытую конфронтацию даже у нормальных честных мальчиков

Окончательно Шериф закрепил свой успех, решив преобразовать ситуацию конкуренции в ситуацию кооперации. Если его гипотеза о решающей роли ситуативных факторов верна, то изменение ситуации должно было изменить и характер межгрупповых отношений. В качестве средств изменения ситуации Шериф выбрал общие объединяющие цели, наличие общей угрозы, опасности, проблемы, создавая тем самым объективную ситуацию взаимозависимости и взаимной заинтересованности.

Для этого использовалась последняя стадия эксперимента, когда перед членами противоборствующих групп ставились общие задачи, которые могли быть решены только совместными усилиями. Им приходилось вместе тащить “сломавшийся” грузовик, собирать общие деньги для просмотра дорогостоящего фильма и др. Уменьшение их неприязни друг к другу было совершенно очевидным {рис. 3-2). Домой они ехали вместе на одном автобусе и уже не держались двумя раздельными группами, а, подъезжая к родному городу, дружно запел и приветственную песню. Таким образом, “с помощью изоляции и соперничества Шериф превратил незнакомцев в заклятых врагов. С помощью экстраординатных целей он превратил врагов в друзей” (Майерс, 1997, с. 657-658).

Рисунок 1. После соревнований “Орлы” и “Громовой” неприязненно оценивали друг друга. После совместных усилий, направленных на экстраординатные цели, враждебность резко снизилась (цит. по: Майерс, 1997)

Столь же удачными оказались попытки Р. Блейка и Дж. Моутон, воспроизводивших в своих экспериментах с руководителями ситуацию, смоделированную Шерифом. Руководители (более 1000 человек) сначала занимались в раздельных группах, затем соревновались с другой группой и далее объединялись ради достижения общих значимых для них целей. Их поведение и реакции в целом оказались подобны реакциям подростков Шерифа {с поправкой на возраст).

Эксперименты Шерифа имели большой резонанс. На фоне пессимистических рассуждений о неизбежной межгрупповой враждебности, берущей свое начало в природе человека и человеческих отношений, доказательства ситуативной обусловленности конфликтов открывали перспективы влияния на межгрупповые отношения и более того, эффективного управления конфликтами. Кроме того, результаты, полученные в рамках ситуационного подхода, лучше согласовывались с идеями и работами социологов в области конфликтов.

Именно на основе исследования конфликтов в рамках социального контекста и с учетом социальных переменных была сформулирована реалистическая теория конфликта.

“Реалистическая теория конфликта”.

Д. Кэмпбелл считает, что “реалистическая теория группового конфликта” является своего рода протестом на психологизированное объяснение межгрупповых конфликтов, интерпретирующее их как “прожективное выражение проблем” самой группы. Своим названием эта теория обязана обращением к так называемым “реалистическим” источникам группового конфликта, а ее исходным тезисом является предположение о “рациональности” конфликта.

Основные положения “реалистической теории группового конфликта” Д.Кэмпбелл формулирует следующим образом:

“1. Реальный конфликт интересов различных групп обусловливает межгрупповой конфликт”.

Межгрупповой конфликт будет, соответственно, особенно интенсивным, если реальный конфликт интересов значителен, а предполагаемый выигрыш сторон велик.

“2. Реальный конфликт интересов, а также явный, активный или имевший место в прошлом межгрупповой конфликт и/или наличие враждебности, угрозы и конкуренции соседних групп (что в целом может быть названо "реальной угрозой") обусловливают восприятие угрозы отдельными членами группы”.

Соответственно дальнейшие положения могут рассматриваться с точки зрения либо реальной угрозы, либо воспринятой угрозы, либо и той, н другой.

“3. Реальная угроза обусловливает враждебность отдельных членов группы к источнику угрозы”.

Д. Кэмпбелл... Конфликт рационален в том смысле, что те или иные группы действительно имеют не-совместимые цели и конкурируют в стрем-лении овладеть ресурсами, которые не беспредельны.

По Шерифу, враждебность тем больше, чем значительнее подвергающаяся угрозе ценность, чем существеннее цель, к достижению которой стремятся конкурирующие группы и чем серьезнее помеха на пути достижения.

“4. Реальная угроза обусловливает внутригрупповую солидарность”.

“5. Реальная угроза обусловливает более полное осознание индивидом собственной групповой принадлежности (идентичности)”.

Это положение, сформулированное Козером, конкретизировано Шерифом, показавшим, что внешняя угроза, как и межгрупповая конкуренция, приводят членов группы к преувеличению собственных достоинств и чужих недостатков .

“6. Реальная угроза увеличивает непроницаемость групповых границ”.

“7. Реальная угроза уменьшает отклонения индивидов от групповых норм”.

“8. Реальная угроза увеличивает меру наказания и степень отверженности нарушивших верность своей группе”.

“9. Реальная угроза приводит к необходимости наказания и остракизма членов группы, отклоняющихся от групповых норм”.

“10. Ошибочное восприятие членами группы угрозы со стороны внешней группы обусловливает повышенную внутригрупповую солидарность и враждебность в отношении внешней группы”.

Речь идет о сознательном использовании выявленных закономерностей для усиления сплоченности группы или ее сохранения, например, искусственное нагнетание внешней угрозы, поиск врага и т. д. (Кэмпбелл, 1979).

Хотя, как уже отмечалось, некоторые положения реалистической теории имеют психологический характер, сама теория в целом является синтезом данных социально-психологических экспериментов и ситуаций взаимодействия групп и развития социологических идей.

Из других тезисов социологов полезны для понимания межгрупповых конфликтов и работы с ними положения Козера о факторах длительности конфликтов и Зиммеля об их остроте.

По мнению Козера, длительность конфликта определяется следующими факторами: ясностью целей конфликтных групп, степенью их согласия по поводу смысла победы или поражения, способностью лидеров понять, чего стоит победа, и убедить своих сторонников в том, что желательно прекратить конфликт (Тернер, 1985, с. 173-174).

Г. ЗИММЕЛЬ ОБ ОСТРОТЕ МЕЖГРУППОВОГО КОНФЛИКТА: 1. Чем больше группы вовлечены в конфликт эмоционально, тем острее конфликт. а) Чем выше была раньше степень причастности групп к конфликту, тем сильнее они вовлечены в него эмоционально. б) Чем сильнее была раньше вражда между группами, принимающими участие в кон-фликте, тем сильнее их эмоции, вызванные конфликтом. в) Чем сильнее соперничество участвующих в конфликте, тем сильнее их эмоции, вызванные конфликтом. 2. Чем лучше «сгруппированы» группы, втянутые в конфликт, тем он острее. 3. Чем выше относительная сплоченность участвующих в конфликте групп, тем острее конфликт. 4. Чем крепче было раньше согласие участвующих в конфликте групп, тем острее конф-ликт. 5. Чем меньше изолированы и обособлены конфликтующие группы благодаря широкой социальной структуре, тем острее конфликт. 6. Чем меньше конфликт служит просто средством достижения цели и чем больше он становится самоцелью, тем он острее. 7. Чем больше, по представлению его участников, конфликт выходит за пределы индивидуальных целей и интересов, тем он острее.

Несмотря на некоторую общность положений реалистической теории конфликтов и ряда социологических представлений, отраженных, в частности, в работах Зиммеля и Козера, нельзя сказать, что эти две точки зрения полностью совпадали. В частности, одним из дискуссионных остался вопрос о связи межгрупповой враждебности и внутригрупповой сплоченности. Сама связь при этом не подвергается сомнению и не оспаривается, однако высказываются разные мнения относительно их причинно-следственного характера.

Одна из возможных позиций состоит в том, что внутригрупповая сплоченность ограничивает выход негативных чувств для членов группы, в связи с чем разногласия и напряженность между ними находят свой выход в аутгрупповых проявлениях, в частности во враждебности к “другим” (что, соответственно, становится следствием внутригрупповой сплоченности). И наоборот, другая точка зрения рассматривает внутригрупповую сплоченность как “защитную реакцию” на внешнюю угрозу со стороны “других”, конкуренцию с ними и другие проблемы. Эта позиция также представляется вполне обоснованной, и на ее счет имеются экспериментальные подтверждения.

Хотя эти две точки зрения нередко противопоставляются, вряд ли они должны рассматриваться как взаимоисключающие. Речь вполне может идти о двух разных механизмах, “работающих” в разных условиях: как внутригрупповая солидарность может при определенных обстоятельствах способствовать возникновению и интенсификации аутгрупповой конфликтности, так и межгрупповая враждебность может вести к усилению внутригрупповой солидарности.

Таким образом, несмотря на успех реалистической теории, нельзя считать, что получены ответы на все вопросы, касающиеся природы и процесса возникновения межгрупповых конфликтов.

Обобщение М. Дойча.

Дойч, обобщив результаты своих многочисленных исследований, а также работ других авторов, следующим образом сформулировал различия по ряду параметров между группами, вовлеченными в процесс кооперативного или конкурентного взаимодействия (Deutsch, 1985, р. 118-119).

1. Коммуникация:

а) кооперативный процесс характеризуется открытой коммуникацией и честным обменом информацией между участниками, которые заинтересованы информировать и быть информированными;

б) конкурентный процесс характеризуется недостаточной коммуникацией между участниками, попытками разными способами получить информацию о других, снабжая тех в свою очередь вводящей в заблуждение информацией.

2. Восприятие:

а) кооперативный процесс усиливает восприимчивость участников к сходству и общности интересов, стимулирует конвергенцию их представлений и ценностей и, напротив, снижает тенденцию к подчеркиванию различий. Также усиливается способность принимать другую точку зрения;

б) конкурентный процесс имеет тенденцию усиливать восприимчивость к различиям и опасности, идущей от других, и минимизировать сходство с ними. Возникает чувство полной оппозиции: “Ты плохой, я хороший”.

3. Установки по отношению друг к другу:

а) кооперативный процесс ведет к доверительным, дружественным установкам относительно друг друга, увеличивает желание помогать другим, способствует взаимному принятию и ожиданию быть принятым;

б) конкурентный процесс ведет к подозрительным, враждебным аттитюдам, усиливает готовность негативно реагировать на просьбы и потребности других, способствует взаимному отвержению и ожиданию быть отвергнутым.

4. Ориентация на задачу:

а) кооперативный процесс стимулирует тенденцию участников подходить к решению общей задачи с использованием их индивидуальных возможностей и делает их способными заменять друг друга в совместной работе. Он способствует координации усилий участников и их общему пользованию ресурсами таким образом, что их продуктивность в задачах, включающих взаимозависимую деятельность, увеличивается. Ведет к определению конфликтных интересов как общей проблемы, могущей быть решенной совместными усилиями. Облегчает признание законности интересов друг друга и необходимости поиска решения, которое отвечало бы интересам обеих сторон. Имеет тенденцию скорее ограничивать, чем увеличивать масштаб конфликтных интересов. Попытки повлиять на другого имеют тенденцию ограничиваться процессом убеждения. Целью становится усиление общей мощи и ресурсов;

б) конкурентный процесс затрагивает разделение ресурсов и труда, а также координацию действий таким образом, что страдает продуктивность выполнения задач, которые были бы оптимальнее решены в ходе взаимосвязанной работы. Конкуренция стимулирует точку зрения, в соответствии с которой конфликты могут разрешаться только в результате навязывания одной стороне позиции другой. Усиление собственной мощи и ослабление другой стороны становятся целями участников, что увеличивает масштабы конфликтных проблем. Для влияния на других используются насилие, тактика угроз и хитрости.

М. Дойч считает, что эти сравнительные результаты влияния кооперативной и конкурентной ситуации отражают не только процессы взаимодействия между группами, но приложимы и к внутригрупповым проблемам.

Когнитивные подходы

Эксперименты С. Уэрчела и коллег уточнили результаты, полученные Шерифом: успешное сотрудничество групп действительно вызывает их взаимную симпатию, однако если совместные усилия двух прежде враждовавших групп закончились неудачей, это легко может привести к усугублению конфликта между ними (Майерс, 1997, с. 658)

Авторы эксперимента, однако, сделали вывод о том, что кооперативное взаимодействие как таковое не ведет к симпатии и аттракции между членами групп, но скорее стимулирует их к пересмотру своих взглядов относительно друг друга. В другом эксперименте тех же авторов имело место наглядное различие между членами взаимодействующих групп — одна группа была одета в белые халаты, а другая — в красные. В этом случае, когда границы групп были столь явно очерчены, успешная совместная деятельность приводила к меньшей взаимной симпатии, чем в предшествующих экспериментах, тогда как неудача вела к конфликту, даже если группы и не были ранее в конкурентных отношениях (чего также не наблюдалось в предыдущих экспериментах). Таким образом, решающим условием оказались воспринимаемые границы между группами, а установки групп относительно друг друга зависели от выраженности этих границ (Агеев, 1990, с. 25-26). Эксперимент, начавшийся скорее в духе ситуационного подхода Шерифа, дал результаты в когнитивной парадигме.

В.С. Агеев... Кооперативное и конкурентное взаимодей-ствие не прямо порождает соответственно позитивные и негативные меж групповые установки, а является детерминантом социальных установок, выступающих в качестве когнитивных критериев для социальной категоризации, т. в. конкурентное взаимодействие подчеркивает, а кооперативное затушевывает воспринимаемые границы между группами.

Когнитивный подход к межгрупповому взаимодействию делает акцент на решающей роли когнитивных установок групп относительно друг друга. Прежде всего, в серии экспериментов было показано, что аутгрупповая враждебность может наблюдаться и без объективного конфликта интересов, на наличии которого основывалась вся реалистическая теория конфликтов. Это стало началом поиска иных детерминант межгрупповых конфликтов. Данное направление связано, прежде всего, с именем крупнейшего европейского психолога Г. Тэджфела, известного своими работами по теории социальной идентичности.

Таким образом, по мнению когнитивистов, решающим фактором межгруппового взаимодействия являются не кооперативный или конкурентный характер ситуации их взаимодействия, но возникающие при этом социальные установки. Точно так же общие цели не могут сами по себе вести к разрешению межгрупповых конфликтов, которое зависит от того, формируются ли социальные установки, объединяющие группы и способствующие преодолению их психологического противостояния. Например, ранее на основе теории фрустрационной детерминации агрессии утверждалось, что к агрессии может вести явление “относительной депривации”, вызывающей у группы или ее отдельных членов чувство социальной несправедливости.

В теории социальной идентичности, развиваемой Тэджфелом и Тэрнером, межгрупповые конфликты не рассматриваются как единственное и неизбежное следствие социальной несправедливости. Сталкиваясь с ней, индивиды могут выбирать разные способы реагирования и преодоления неудовлетворяющей их ситуации. Во-первых, она может быть разрешена за счет индивидуального выхода человека из низкостатусной группы и его перехода в высокостатусную, более привлекательную для него группу. Далее, это может быть один из вариантов того, что авторы называют “социальное творчество”. Это “когнитивная” альтернатива, предполагающая возможность изменения критериев сравнения и ведущая к пересмотру неудовлетворяющих результатов этого сравнения. Например, рабочая группа, “проигрывающая” другой группе в своих успехах и признании со стороны начальства, утешает себя тем, что “зато мы самые дружные и у нас самые хорошие отношения”. Можно сменить объект сравнения — известно, что наибольшую классовую и социальную нетерпимость проявляют, как правило, представители низкостатусных слоев населения: их “выход” нередко состоит в том, чтобы найти такую низкостатусную группу, по сравнению с которой собственная группа оказывается наделенной более высоким в каком-то отношении статусом. Если же эти стратегии не реализуются (по причинам объективного или субъективного характера), возникает межгрупповое соперничество или конфликтность.

Примеры исследований: соединение подходов

Разрабатывая те или иные концепции и объяснительные модели, авторы рассчитывают на их универсальное приложение к описываемой феноменологии. Какие-то из отмеченных закономерностей действительно имеют универсальный характер. Отечественный исследователь Б. Ф. Поршнев описывал историю развития человеческого общества как противостояние “мы” и “они”, взаимная оппозиция которых, по его мнению, оставалась неизменной. Однако явления межгруппового взаимодействия испытывают на себе и бесспорное влияние социокультурных переменных. Известно, что воспроизведение одного и того же эксперимента в различных культурах (в том числе и экспериментов Шерифа) часто дает несовпадающие результаты.

Например, проделанный Агеевым анализ случаев проведения одного эксперимента в разных условиях привел его к выводу, что реалистическая теория межгрупповых конфликтов, равно как и другие объяснительные модели, “работающие” в одном социокультурном контексте, могут оказаться нерелевантными в другом (Агеев, 1990, с. 121). В то же время вряд ли можно подвергать сомнению универсальность таких феноменов, как ин-групповой фаворитизм или психологическая оппозиция “мы — они”,

По результатам экспериментальных исследований Агеева, в которых разные группы ставились в очевидно неравные, несправедливые условия взаимодействия, эффекты ин-группового фаворитизма, конкурентные, конфликтные и защитные стратегии в межгрупповом взаимодействии “возникают, интенсифицируются, становятся выраженными тогда, когда:

1) оценка результата в значимом для испытуемых межгрупповом взаимодействии (оценка достижений каждой группы) произвольна, выносится извне без какого бы то ни было обсуждения с группой, а сами критерии, по которым она выносится, непонятны, двойственны, недоступны для понимания испытуемых;

2) само взаимодействие строится по принципу игры с "нулевой суммой" (выигрыш, победа одной стороны автоматически означает проигрыш, поражение другой);

3) при одновременном наличии первых двух условий группа терпит стабильный (постоянный) неуспех, неудачу (поражение, например, если речь идет о межгрупповом соревновании);

4) существует прямая зависимость индивида от группы, например когда личный успех или неудача (пусть даже и чисто символические) зависят исключительно от соответственно успеха или неудачи группы, членом которой он является;

5) нет ощутимой связи между индивидуальной активностью и степенью успешности, иначе говоря, от индивидуальных усилий человека конечный результат полностью не зависит;

6) при наличии всех вышеназванных условий существует возможность прямого сравнения, сопоставления ин-группового и аут группового результата, т. е. достижений, успехов обеих групп и их соответствующего вознаграждения (пусть и в чисто символической форме, в форме оценки) извне* (Агеев, 1990, с. 100).

Результаты исследований Агеева, выполненных в том числе в трудовых организациях, напоминают нам о том, что межгрупповые отношения — это не только взаимодействие различных социальных групп (которым всегда более интересовались социологи), но, например, и взаимоотношения различных структурных подразделений и профессиональных групп в организациях.

В работах ряда специалистов описывается так называемый “системный конфликт”, характерный для противоречий между функционально взаимосвязанными группами, между лицами, находящимися на одной и той же ступени иерархии. Речь идет о взаимозависимости людей или групп, имеющих разные задачи, но объединенных одной последовательностью действий или общим использованием каких-либо служб или оборудования: “Организационные единицы, которые имеют разные функции, такие как производство продукции, контроль за качеством, продажа, оборудование и финансовый контроль, могут оказаться в разногласии друг с другом в силу их своеобразных функций” (Tiffin, McCormic, 1965, p. 417). Конфликт, вызванный объективным положением различных групп работников в системе производства, А. И. Пригожий называет позиционным. Такой конфликт является отражением так называемого “межцелевого напряжения”. Автор иллюстрирует это примером взаимодействия конструкторского и технологического отделов предприятия. Конструкторы заинтересованы в постоянном совершенствовании продукции, что и является показателем их работы, а технологи — в отлаженном и стабильном производстве. Возникающее взаимное сопротивление сторон выполняет позитивные функции и соответствует интересам организации (Пригожий, 1980, с. 52-53). Фактически конфликты такого рода становятся для определенных категорий работников нормальным явлением, если работа выполняется успешно и замена одних специалистов другими не меняет дела, поскольку причина конфликтов содержится в самих обязанностях людей.

Классическим считается описание конфликтов этого типа, данное в работе Дж. Марча и Г. Саймона “Организации” (March, Simon, 1967). Необходимыми условиями для возникновения “межиндивидуального организационного конфликта” (по терминологии авторов) является сочетание осознаваемой необходимости в совместном принятии решения, с одной стороны, и различие в целях или различия в восприятии реальности, или же то и другое вместе, с другой стороны. Каждая из этих переменных, в свою очередь, определяется рядом факторов. Так, осознание необходимости в совместном принятии решений прямо связано со степенью взаимной зависимости сторон в плане используемых ресурсов или последовательно осуществляемых действий.

М. Дальтон в своей работе, посвященной изучению разногласий между штабно-линейными работниками, описывает их постоянные конфликты как следствие сложных взаимозависимостей между этими категориями работников в организации (например, продвижение штабных служащих зависит от линейных, тогда как авторитет последних, в свою очередь, в какой-то мере зависит от штабных). Не менее весомой причиной конфликтов является наличие значительных профессиональных и психологических различий между ними (Dalton, 1961).

В одном из проведенных нами исследований на материале нескольких организаций изучались взаимоотношения двух категорий работников — медсестер и врачей. В контексте анализируемой проблемы уместно остановиться на следующих < результатах. В целом мы имели дело с благополучными организациями. Опрошенные нами работники были довольны своей работой и не намеревались менять место работы. Взаимоотношения врачей и медсестер оценили как благоприятные 66,6 % врачей и 73,2 % медсестер. Помимо оценки взаимоотношений в целом опрашиваемым предлагалось раздельно оценить отношение врачей к медсестрам и медсестер к врачам. При этом предлагались следующие варианты ответа: “В целом врачи относятся к медсестрам доброжелательно, с пониманием трудностей их работы и их вклада в лечебный процесс”; “Врачи могли бы более уважительно относиться к труду медсестер и больше считаться с трудностями их работы”; “Врачи часто недоброжелательно относятся к медсестрам, пренебрежительно относятся к их работе”. Вопрос об отношении медсестер к врачам имел тождественные закрытия. Результаты приведены, в табл. 3-5.

Результаты показывают, что, при общей благоприятной оценке взаимоотношений “мы к ним” “относимся доброжелательно”, по мнению подавляющего большинства опрошенных врачей (76,5%) и медсестер (81,4%), а “они к нам” “могли бы относиться более уважительно”, считает большинство врачей и медсестер. Таким образом, “мы” — “доброжелательны”, а “они” — “недостаточно уважительны”.

Описывая межгрупповые конфликты, мы ограничились анализом проблем, возникающих при взаимодействии разных групп. Вместе с тем следует помнить, что межгрупповое поведение — это “...любое поведение, демонстрируемое одним или большим числом действующих лиц в отношении одного или большего числа других на основе идентификации действующих лиц (себя и других) как принадлежащих к различным социальным группам или категориям” (Тэджфел, Тэрнер, цит. по: Агеев, с. 203).

Таблица 3-5. Установки врачей и медсестер по отношению друг к другу (в % к числу ответов)

Исходя из этого понимания, межгрупповое измерение может быть необходимым дополнением в анализе межличностных отношений. Например, когда мужчина в сердцах бросает своей жене: “Все женщины одинаковы!”, он фактически переходит на язык межгрупповых отношений, переводя ее в категорию “Они”, автоматически противопоставляемую “Мы”. Именно потому, что в этом высказывании отчетливо ощущается оппозиция, оно и кажется таким обидным. К сожалению, эти межгрупповые компоненты межличностного взаимодействия остаются фактически не исследованными.

Из книги: Гришиной Н.В. Психология конфликта. – СПб.: Питер, 2000. – 464 с., С.102-113

С практической точки зрения проблема регулирования межгрупповых отношений формулируется как задача изменения стереотипов. Г. М. Андреева определяет ее содержание как "замену деструктивных, враждебных, негативных стереотипов такими, которые не актуализировали бы межгрупповую агрессию и конфликт и не препятствовали бы установлению взаимоотношения и использованию компромиссных стратегий при принятии решений. Иначе говоря, "защита" от стереотипов в психологическом плане означает не ликвидацию стереотипов вообще, но замену одних — деструктивных и враждебных — другими, более конструктивными и лояльными" (Андреева, 1988, с. 70).

Основные способы снижения основания для негативных эффектов межгрупповых отношений представлены на следующей схеме:

Рисунок 20. Пути изменения негативных представлений об аут-группе.

Эксперименты О.Шерифа показали, что постановка и реализация общей для враждующих групп цели, которую ни одна из них в отдельности решить не могла, способна преобразовать взаимную конфронтацию в нечто похожее на толерантность. Тем не менее, кооперация усилия является достаточно условным средством ослабления конфронтационных отношений между группами. Следующие условия затрудняют создание толерантных отношений в процессе кооперации усилий:

• Если кооперация не приводит к достижению цели и ей предшествует эпизод с оттенком соревновательности (это может вести к снижению симпатии к аут-группе);
• Если в группах, кооперирующих усилия нет четких разграничивающих и взаимодополняющих ролей. Это ведет к невозможности оценить вклад каждой из групп в общий результат. В итоге переживание за единство ин-группы снижает симпатии к представителям аут-группы.

Другим способом снизить негативные стереотипы и представления о членах аут-групп является рекатегоризация, осуществляющаяся через формирование представления у враждующих социальных групп о членстве в новой группе (сверх категории, объединяющей обе группы). Если члены двух групп смогут по-новому определить себя как представителей новой сверх категории, то прежние "чужаки" будут определяться как товарищи по новой, расширенной ин-группе.

Еще одним способом ослабления негативных установок в отношении членов аут-групп в рамках рекатегоризации является организация двух или более социальных категорий, пересекающихся в процессе деятельности друг с другом (например, по национальности и гендеру). В соответствии с этой логикой исходную дискриминацию должны ослабить одновременно протекающие, но разнонаправленные процессы межкатегориальной дифференциации и внутрикатегориальной ассимиляции. Тем не менее, универсальность данного приема условна, так как встречаются т.н. нежелательные сочетания категорий, в которых межгрупповая дифференциация не только не снижается, но повышается. Кроме того, в реальных отношениях редко можно обнаружить равновеликие по статусу категории, в соответствии с которыми можно воспользоваться данным приемом, а в противном случае принципиальных изменений в межгрупповых отношениях не происходит.